Глава вторая.
На последней странице областной газеты Федя прочитал: районо требуются учителя иностранного языка /английского/, русского языка и литературы и еще по какому-то предмету. Глаза его остановились на половине строчки, брови подскочили на лоб.
«Вот здорово!»- бормотнул он удивленно. — «доучились!» Не дочитал до конца, газету бросил на пол, вместо того, чтобы как обычно, положить в стопочку под телевизор. Он собирал газеты. Серые пожелтевшие, изъеденные мышами, и с запахом мочи кошек и котов — они валялись — в сарае. Федя раскрыл рот и хотел что-то сказать еде, а тут жена:
— Ты не забыл? За молоком пора!
Как шальной, он схватил бидончик, висевший на сучке кверху донышком, и побежал на базар. Пока добежал, калоша два раза слетала. Стал в очередь и слышит:
— …шибко образованные! Кафе=теятры подавай, запамятовали, как батька с маткой лаптем щи хлебали… Голода на их нету!
— Не поверх! Никогда, — отвечала соломенная шляпа. — Думаете потому бегут с села? Не=а, вы глубоко ошибаетесь, ошибочку даете!
—Гм,
— Позвольте вам примерчик: Молодой учитель географии. Только что с института. Уходит. Что такое? Я, грит, без указки не могу. Мастерите мне указочку — тогда пойду учить детишек, Здоровый парень, две руки, два глаза, не калека какой-нибудь, — возьми и изготовь, — ему директрисса. А он ему знаешь что?! Ты, грит, бырократ, условия мне не создаешь! Бах — заявление на расчет и был таков! Без всякой отработки!
— 0ни без указки шагу ступить не могут. Им помочи нада…
— Рази дело в указке? Работать не хочут! Лодыри, ленивые, — они и в городе такие!
— Что и говорить?! Тикают, со страшной силой деру дают…
— Нет-нет! — возмутился Федя и заскочил вперед очереди. Бидончик в его руке жалобно задребезжал. — Вы что-то путаете! — воскликнул Федя. — это, конечно, правда, что с кадрами у нас туго. Ни вы извините, — вы газет не читаете, телевизор не смотрите! Дефицит кадров объясняется объективными причинами. Мы впервые в истории человечества переходим на всеобщее среднее образование, и это, как божии день, ясно, что мы строим столько школ, сколько ни одна страна в мире — где на них учителей наберешься?… Мы самые первые строим коммунизм в мире, — говорил Федя, да и сам не очень верил в то, что говорил, по всё равно — ходил потом три дня будто пришибленный. В голове, что-то металось, словно дикий зверь в клетке, только вот сказаться словом не могло. «Что с них взять? — переживал Федя. — Агентура империализма! Сплетники… а выглядит так интеллигентно, весьма интеллигентно, совершенно интеллигентно — в шляпах! Кто бы мог — надумать? а сами радуются, небось, что у нас с кадрами туго!» В отличие от них небритый Федя был одет по-свойски, слегка нерасчесан и потому лохмат, а также в калошах на босу ногу.
Так они, видите ли, даже разговаривать с ним не захотели, один как закричит: «Стань в очередь, Лукич!» а другой сказал, что сначала надо умыться, а потом чепуху молоть. Может быть, Федя и не принял бы это всё так близко к сердцу, но желание доказать что-то этим сплетникам и мещанам не давало ему покоя; Федя похрустывал пальцами, нервно вращал глазами, наконец, остановился возле платяного шкафа, блестевшего своей полировкой, и сказал ему со значением, даже грозно:
— Ишь ты какой!
Взлохмаченная шевелюра, седые волосы, как нимб, стояли над его головой. Он покачался перед шкафом, будто приготовившись драться с этой бесчувственной деревяшкой. А затем решительно распахнул дверцу. Аккуратно развешанная одежда слегка вздрогнула, рука прошлась по вешалкам, раздвигая в стороны тряпки, но так и не нашла нужных вещей.
— Апчхи! — разнеслось по комнатам дома.
Появившаяся на дверях жена с ужасом наблюдала, как сотрясается хранилище одежды, а ее муж — там, внутри, — барахтается в куче шмоток, как какой-нибудь шахтер в забое. —
— Апчхи!
— Божечки! Что с тобой, дедуля! Уж не сдурел ли ты часом? —
наконец, не выдержав, нервно осведомилась она.
Из-под шуб и пальто выглянуло бледное Федино лицо, фыркнуло и снова скрылось.
Повеяло запахом нафталина и пыли, запахом застоявшимся и затхлым.
— Школа — в опасности! Апчхи! — донеслось до неё откуда-то из-под штанов.
— Что? — не поняла жена и беспокойно заложила руку за передник. Глаза округлились, и рот приоткрылся.
— Ты не понимаешь! — как из бочки заорал гулкий Федин голос, — Ты всё равно ничего не поймешь!
— Больно много ты понимаешь?! — отпарировала жена.
Она хотела сказать еще что-то едкое и ядовитое, но тут ее лицо искривились, и она звонко чхнула, так что в горле засаднило.
Вскоре из шкафа выкатился Федя собственной персоной со связкой матерчатых краев и концов. Перекувыркнувшись каким-то нелепым образом через голову, он очутился в сидячем положении и начал выдергивать оттуда штаны, пиджак и рубашку. Но галстук где-то запропастился.
— Где галстук? — надтреснутым от многократного чихания голосом крикнул Федя.
— Ты же сам сказал — апчхи! — что больше не будешь его носить… После долгих поисков у Феди сложилось впечатление, что кто-то украл этот треклятый галстук. Специально, чтобы он не поехал в Райцентр, Нет, шалишь! — в райцентр он поедет несмотря ни на что. Даже без галстука! — пусть только попробует кто-нибудь посмеяться,
— А обратно? — истерически закричала жена. — А обратно — это всё — кто его запихать будет? — Не беспокойся! — пробормотал Федя, рассматривая манжеты, они явно отдавали желтизной. Но когда великая идея построения светлого будущего всего человечества овладевала им, он уже не обращал внимания ни на что.
— Это же обратно в порядок надо разложить?! — воскликнула жена. — Положить обратно так, как оно лежало…
(Продолжение последовало.Читать далее — Глава третья )