I.

Чтобы не было это сухой риторикой, давайте проанализируем материалы одного судебного дела, которое, я думаю, наиболее типично отражает проблематику бытового преступления. Хотелось бы сразу предупредить, что иной раз кажется, что в материалах такого рода уголовных дел речь идет об одном человеке, а когда приходишь в зал судебного заседания, то на скамье подсудимых видишь совершенно другого, и никак не свести их вместе. Может быть, поэтому, размышляя о тех или иных обстоятельствах, сопутствовавших такому «бытовому» убийству, так и тянет списать всё на аффект, «затмение», сослаться на помраченное сознание… Но по оценкам, например, специалистов Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени В.П.Сербского, подавляющее большинство в том числе, разумеется, «бытовых» убийц, которые проходят в центре судебно-психологическую экспертизу, вполне нормальны. А достаточно большая часть и на длительную экспертизу не отправляется. Потому что ни у кого никаких сомнений во вменяемости не возникает… Да и защита не настаивает об освидетельствовании… Итак, Николай Б. 1955 года рождения, ранее несудимый, имеющий двух несовершеннолетний детей, проживал в подмосковном городе, ну, не будем его называть. Не суть в географических именах. В принципе, это могло случиться и случается, к сожаления, в любом городе необъятной России. В одно из летних воскресений подсудимый и его жена принимали гостей: сестру жены, а также её дочь Иру с — ну, тут я не знаю как выразиться — но придется употребить именно термин судебного процесса. Этот молодой человек по имени Константин и в материалах судебного дела, и в ходе процесса проходил именно как сожитель. Причем, странным для меня выглядело явное отсутствие родителей Константина на судебном заседании. Хотя судья говорила, что повестки разосланы всем… Как говорили свидетели, встреча не первая. Все друг друга очень хорошо знали по-родственному, и следов личной неприязни никогда не отмечали. Было разумеется застолье со спиртным, были и разговоры об общих знакомых, и т.п. — в общем, обстановка настолько заурядная, что и распространяться нечего. Многие российские семьи, если не большинство, отдыхают именно таким образом. Раньше дружно со всех партийно-советских амвонов во всех грехах обвиняли «злодейку с наклейкой». Но если алкоголь, действительно, спусковой крючок, то трагедия в семье Николая давно должна была бы наступить: как выяснилось на судебном процессе, распитие спиртного в ней — традиционная форма отдыха. Да, скажем положа руку на сердце, не только в одной семье Николая. Сотни тысяч семей, если не миллионы отдыхают «за бутылкой». Значит, не так все просто. Хотя не будем отрицать: употребление спиртного, вне всякого сомнения, способствует выявлению низменных мотивов, ненависти, злобы… Но решающий ли это фактор? Но тут события стали развиваться по более зловещему сценарию. Как признал Николай на процессе, он выпил водки еще до приезда гостей, тайком от жены. Потом вместе с благоверной сходил на станцию, где встретили гостей и пришли все вместе домой. Сели за стол, где Николай добавил еще и — захмелел. Когда все пошли смотреть телевизор в большую комнату, остался на кухне. Побыв некоторое время в одиночестве, стал звать к себе сына. Тот явно неохотно пришел к отцу на кухню и с недовольным видом сказал, что разговаривать им не о чем и лучше он будет смотреть по телевизору интересную передачу. В этом месте я обычно высказываю мысль, что вообще-то сын довольно большой и, видя, что отец пьяный мог бы и пойти навстречу ему, послушаться взрослого, меня подняли на смех. «Молодежь никогда не была такой». А я упорно гну свое: безусловно, передача по телевизору интереснее пьяных разглагольствований, однако сын уже достаточно большой, чтобы кое-что понимать в непростых человеческих взаимоотношениях. Он мог бы найти простое решение: не накалять обстановку, проявить больше такта к отцу или хотя бы сделать вид, что слушает, пока отец не угомонится… А мне говорят: «Где вы таких сыновей (в скобках добавим: дочерей!) найдете?.. Разве только в сказках». А вот еще одно возражение: «Позвольте, а что вы всё время на сына да на сына?! А папаша, тоже хорош гусь! Да и вообще, видно каким именно авторитетом у сына пользовался отец!» Но папаша ведь пьян был, а сын вроде «тверез». Видит, что отец пьян — ну не связывайся. Выясняйте отношения только на трезвую голову, не так ли? Впрочем, как сказал Жан Пти-Сенн: «Советы дают даром, потому что их никто не покупает». Ну и в нашем прискорбном случае сын демонстративно удалился в большую комнату. Николая вышел вслед за ним и стал требовать, чтобы сын немедленно вернулся на кухню для серьезного мужского разговора. Отец и сын начали ругаться, мешая другим смотреть телевизор. Вскоре в их перебранку вмешалась жена Николая, а вслед за ней и Ира со своим сожителем — Константином. Они приняли сторону сына и попросили Николая не шуметь попусту. Но я все равно клоню дело к взаимной терпимости, к культуре взаимоотношений. Где то — да, да. Именно где-то там, может быть на Западе, есть семьи, в которых прощают друг другу взаимные просчеты и обиды, где даже повысить голос друг на друга — считается ЧП, и случаи, когда папа или мама крикнули можно пересчитать по пальцам, — да они где-то есть, но только не у нас. В ходе выяснения отношения — люди собрались, видно, горячие! — между Ирой и Николаем завязалась потасовка, в ходе которой Николай стукнул «обидчицу» вазочкой по голове. У нее вскочила шишка. За дочку вступилась мать Иры, которая схватила сковородку и ударила Николая, как значится в материалах судебного дела, » по верхней части ноги» . Неистово сквернословя — силы были неравны — Николай отступил на кухню. Остальные опять уселись перед телевизором, полагая, что инцидент исчерпан. И напрасно! Через некоторое время, когда никто, собственно, не ожидал. Николай выскочил из кухни с ножом в руках, и как бы движимый какой-то сверхъестественной силой, подскочил к Константину, в этот момент мирно лежавшему на диване, и ударил его ножом в грудь. Удар оказался смертельным… Вот и вся кровавая история, которая стала прелюдией к суду. А собственно говоря, что суд? И на процессе подсудимый не отпирался, свидетели четко давали пояснения, оставался один только мучительный вопрос: почему произошла эта человеческая трагедия там, где никаких причин к ней не было? Встретившись с таким преступлением, где всё вроде на поверхности, а если вдуматься то ничего понять невозможно, большинство юристов презрительно бросают «бытовуха» и ставят юридический штамп, кочующий из одного судебного дела в другое: «личные неприязненные отношения». Да, может быть и такое. Логично и то, что на этом месте миссия правозащитных органов исчерпана: задавленные прессингом со стороны общества, давлением со стороны отнюдь не хилого нынешнего криминального мира вполне естественно они не могут утруждать себя каким-то дополнительными исследованиями. Дальше уже поле деятельности судебных психологов. И если последние четко ставит клеймо: вменяем, то больше заботиться не о чем . Надо сказать, что судья в попытке все-таки выяснить задал ряд вопросов подсудимому. — Вы испытывали отрицательные чувства к Константину? Ненависть? — Нет.. — пожимает плечами и вяло машет рукой. — Ну нельзя же просто так не с того, не с сего подойти и ударить, да еще ножом? Тяжкий вздох. Подсудимый смотрит куда-то в сторону.. — Пьяный был… Не помню.. Отсутствие тайны криминальной, на мой взгляд, оборачивается загадкой психологической, человеческой.. Когда я поделился этими мыслями с некоторыми юристами, все они как один ответили очень просто: «Слушай, мил человек, Если вдумываться в каждое дело, то можно чокнуться». Они правы. Нагрузки на психику следователей, судей, даже рядовых милиционеров сейчас зашкаливают за пределы возможного…