Вернуться к Второй главе: На дальней станции сойду…
Глава третья. Осенняя ночь.
После неудавшейся попытки покушения на отцову жизнь Валентин с полчаса ворочался на своем лежаке. Сон упорно не шел к нему ююю По комнатам начали разгуливать сквозняки, на противоположной стене заплясали тени…
Валентин встал, надел калоши … Немного поборовшись с замком вышел во двор, почему-то стараясь не шуметь особо? Хотя ему было всё равно — проснётся отец или нет … В отличие от загазованной отцом комнаты воздух здесь был свеж и чист.
На небе в легком тумане, как в молоке, лежали какие-то блины и среди них торчала полная и круглая луна. Сразу за забором расстилалось кладбище. Сейчас оно было темным и пустым, сливаясь на горизонте со звёздами ночного небом.
Луна вдруг скрылась из виду, блины наехали на неё, и вокруг ощутимо потемнело. Валентин менее всего боялся ночи и темноты, но всё же на всякий случай оглянулся: не пошло ли ЭТО вслед за ним? В темноте несколько развиднелось. Он несколько раз споткнулся о какие-то камни, которых здесь во дворе — он помнил точно—не могло быть. Но если споткнулся, значит, наверное, уже появились—кто-то накидал …
Объективно оценивая себя, он был здесь -= чужак. Он не стал здесь на полустанке своим. Впрочем, он и не стремился никогда стать своим, влиться в сплоченные ряды полустаночного сообщества.
И вполне возможно эти камни подкинули ему специально, чтобы он сломал ноги …
C кладбища дул несильный, но настойчивый ветерок. Валентин был раздосадован. Его гордость, которой судя по всему у него было в преизбытке, не позволяла ему так быстро отказаться о смертоубийственного плана. «Похоже, что я—слабак и трус?!» — сделал он горький вывод. Тем более что он был выношен всей … — … — страдальческой жизнью его.
Закусив губу, Валентин смотрел вдаль, именно смотрел, потому что ничего не рассматривал там. Ибо ничего не видел. Неприятные мысли как-то сами собой всплывали в его сознании: он то чувствовал как бы небольшую радость за то, что всё-таки сохранился этот старый пердун, то горечь, что обнаружил всё же такую слабину, то какую-то пустоту …
Память услужливо увлекла его вглубь воспоминаний. Его мать и сейчас была в городе — … —
— … — … Но вскоре в его ушах зазвучали окрики и пожар пощечин, которых она холерического темперамента немало выдала ему за какую-то ерунду, которую он и забыл … Он никогда так и не понял и попытки не предпринял понять, за что же его ругали, били и наказывали.
Ремень был узкий, черный и тонкий. Он всегда казался ему змеей. А еще он был длинный. Удар его обжигал не только кожу и мясо, но и всё внутри и никогда его не погасить водой слёз из глаз и носа …
…Рядом с ним вдруг что-то явственно зашуршало сухим треском, и он инстинктивно вздрогнул. Сердце моментально забилось учащенно. Он нервно оглянулся по сторонам. Сухая старая трава издали были похожа на холмик. Сейчас она явственно шевелилась. Она как-то ассоциировалась с узким черным ремнем от материнской юбки, и он подумал: «Змея!». Он глянул на свои босые ноги в калошах: ничего, вроде не должна прокусить!!»- мелькнула мыслишка.
Тяжелая полуголодная жизнь, беспробудные запои … Отец не бил, зато он пил.
И пил по-черному.
Он был мягкий, добрый, жалостливый, любил услужить даже незнакомым людям. Таракана убить не мог. Всегда промахивался. Не хотел в чужих глазах выглядеть немужественным. Но и таракана убить боялся. Поэтому промахивался.
Шорох и шелест послышался за его спиной. Валентин не поворачиваясь, оглянулся через плечо, и обнаружил какой-то силуэт, похожий и на дерево тоже — небольшое такое деревцо, зашумевшее остатком своих листьев что ли — »тополёк в красной косынке»
Его рука в кармане штанов сжалась и большой палец лег на кнопку ножа. Шершавая рукоятка вновь придала ему уверенность … Легкий испуг моментально улетучился …
— Эй ты! Чего надо? — вполголоса угрожающе спросил он.— Выходи …
Он хотел добавить: «Выходи, подлый трус!» – но решил до поры до времени не накалять обстановку
Он всё еще не был уверен, что этот силуэт принадлежит человеку. Там как раз был такой промежуток между сараем и кустами, что он легко мог ошибиться.
«Наверное, обознался … Тень какая-то … » — подумал Валентин.
Но готовый бежать, он сделал несколько крадущихся шагов, под ногами захрустела всякая дребедень.
И вдруг как-то сразу он увидел: в тени стояла бледная девушка с распущенными волосами. Он приблизился: на её лице выделялись глаза, блестевшие каким-то фосфорическим блеском
— Охота шляться в такую темень, — буркнул Стас
— Но вы тоже, — кажется, не спите, — ангельским голоском извинительными нотками пробормотала невесть откуда взявшаяся девица.
— Я-то вышел посрать, в смысле по большой нужде, — деловито проинформировал Валентин. — А вы чего?
И он смачно сплюнул себе под ноги. Он хотел сказать «ты», но непонятно почему вырвалось именно «вы». Его глаза с любопытством обшаривали незнакомку. Насколько дозволяла Луна своим светом разглядеть, лицо у неё бывало чересчур белое, а брови очень черные и длинные в ширину почти до висков. Оно было излишне скуластым. Очень большое сходство с китайкой или другой какой азиаткой.
Хи-Хи-Хи-Хи-и—захихикала она так, как будто её защекотали в одном месте под юбкой … — Но у нас тоже могут быть … — окончание фразы он не расслышал? Но переспрашивать из гордости не стал
Она была мягка и податлива, но что-то настораживало Валентина, он даже подумал, что она готова отдаться. Это соображение его и возбудило, и напрягло …
Стасу показалось, что она смутилась.
— Я-то у себя во дворе, а вы непонятно где шляетесь, — не желал уступать Валентин.
— Фи! «шляетесь»!? Какое некультурное слово! Вы где воспитывались? На скотном двору…
— Зато из вас культура прямо прёт!
— А что — не чувствуется? Я вся цвету и пахну!
Валентин жадно втянул воздух разбухшими ноздрями.
— Не-а, не чувствую … Скорее дерьмом воняет ю… и еще какой-то гнилью … Или плесенью … В общем, какой-то дохлятиной …
— У-у-ужас! Просто дикий ужас! — воскликнула девица. Как показалось Стасу притворно. Затем как бы в сторону она пробормотала: — какой невоспитанный молодой человек
— Я вообще-то не молодой человек
— А кто же вы? старый?
— Нет, я просто — парень … Парень и всё тут.
Всё это время она улыбалась как фарфоровая статуэтка, улыбка на лице которой была просто нарисована.
— Парень, а как вас на самом деле зовут?
— Так что же … — э—э ю… вы здесь делаете? — не сдавался Валентин, но ему почему-то никак не удавалось перескочить с ней на «ты»; язык ему не подчинялся ….
-Решила полюбоваться природой, в моей низкой комнатушке очень душно и — чудесная осенняя ночь, не правда ли? Замечательная луна!
— Чи-и-иво?
— Луна, луна … она никогда не стареет … она пленительна, как и сто лет назад! — вздохнула девушка.
Но тут позади них в глубине двора скрипнула дверь. На порог дома выполз отец, белея голыми ляжками. Он почему-то был без трусов, и только лишь подол длинной серой (бывшей белой) майки прикрывал его стыд.
— Сынок/… — как-то с надрывом прохрипел отец. Видно было что он несколько не в себе.
Валентин молчал. Отец как всегда появился некстати. Ему показалась, что и Незнакомка тоже затаила дыхание. Разговор с отцом не входил в сиюминутные планы. Отец не далее как вчера подбивал клинья, пускал пробные шары насчет его женитьбы. И если он увидите его с девкой, то потом от него долго не отцепится … он хотел полностью контролировать этот процесс—процесс женитьбы Валентина
— Пошли! — резко шепнул он ей и схватил за локоток своими крепкими пальцами. Было такое ощущение, что схватил кусок льда.
— Куда? — её локоть податливо лёг в его ладонь, но не растаял
— Ты замерзла. Тебе холодно? — шепнул он, воспользовавшись случаем, чтобы перейти на «ты»
— Сынок! Гадёныш, где же ты?..— хриплый с трагическим надрывом голос догнал их ускоренный шаг
Валентин вздрогнул. Выпрямился и сжал локоть девушки так, что она вскрикнула «ой!»
— Я—не гадёныш! — обернувшись, крикнул он злобно.— Я — гад! Я самый настоящий гад!
— Давай к тебе. Где ты живёшь?
— Отпусти! Мне больно! — она попыталась высвободить свой локоть из его лап.
Вдруг в сером ночном сумраке на далеком горизонте появились огоньки. Один самый крупный стоял на месте другие какой-то россыпью заскользили вокруг него. Погруженный в свои мысли Валентин заметил эти огоньки, но не придал им особого значения.
Совсем иначе отнеслась к ним незнакомка:
— Видишь, это души! Души умерших …
Валентин ещё раз внимательно всмотрелся в ночную мглу. Некоторое время они молчали. Издали донесся легкий непонятный грохот или может треск…
— В полночь они выходят на свободу из своих могил …
— Ты это серьезно? — Валентин снова испытующе посмотрел на неё. Белое кукольное личико очередной раз поразило его какой-то кукольной бесстрастностью
— Буду я тебя обманывать?
— Нет, ну почему … В жизни всякое бывает … Только тут чего-то непонятно … Даай, я тебя согрею, ты прямо закоченела! — с этими словами он взял её руки и стал горячо дышать на ладошки и пальчики …
— Ты в самом деле хочешь меня отогреть!
— Это почему же еще?
Не ответив, она резко выдернула свои кисти из его рук. И повернувшись спиной заскользила прочь. Впрочем. Она не торопилась и Валентин легко догнал её.
— ну ладно, ладно. Давай посмотрим на твои мертвые души. Мы в школе проходили их … Я думал что они только там и бывают … Там такой помещик был Дубинноголовый … Они все там эксплуататоры рабочего класса, а один — с дубиной вместо головы… Это образ такой, чтобы легче из крестьян было деньги дубасить ..
Они действительно, двигались в сторону непонятных огоньков. Самый большой из них стал еще больше, и от него пошел какой-то невнятный лучик, а сопровождавшие его светлячки упорно преобразовывались в светящиеся квадратики? Расположенные очень неравномерно. Грохот усиливался и приобретал какую-то ритмичность, впрочем далекую от музыкальной …
— Вот видишь! — он развернул её в сторону процессии светящихся тел.—это не твои мертвые души? А — поезд, в натуре, всего лишь поезд
— Нет, это мертвые души!
— Однако ты упрямая?! Это ночной поезд! Где ты видишь мертвые души?
— Это полночный поезд
— Какой хрен разница: ночной … полночный …
Это было феерической зрелище. Поезд несся мимо них словно не по рельсам а по небу, окутанный странной дымкой, и в квадратах нельзя было ничего различить …
— о! они уже никогда не вернутся домой, — с глубокой грустью пробормотала девушка
— Это еще почему!
— Да. Я — сумасшедшая. Ничего не было. Это моя фантазия! Это всё моя фантазия ю…
(Читать дальшей — Глава четвёртая. Кто на новенького?)