(Вернуться ко Второй главе)

Повесть о счастье, Вере и последней надежде.(НЕОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВАРИАНТ)

Часть Первая. Чудес не бывает, НО…

Глава истерическая.
Ботаник в Ботаническом Саду: предыстория

Пока наш герой спит сном ленивца и младенца, самое время рассказать его предысторию личной жизни вкратце. Одновременно здесь я раскрою маленький секретик творческого процесса. Я сообщал процессуально, что наш герой тупо и неактивно как-то предпринял свой визит в качестве жениха: Подожди, это же имеет свой название какое-то: Смотрины, витрины: Ну ладно – как бы оно не называется:

И вообще он не старался понравиться потенциальной невесте в голубом халатике, которому так не хватало синего платочка, не говорил никаких комплиментов, и — даже отчасти вёл себя так, как будто он не понимал, зачем он сюда приехал. То есть он не был ухажёром, ни тем более женихом. Кстати, это был у него действительно какой-то ступор, и он не забыл того, чего не знал — о чем с ней разговаривать.

Молчал он, молчала она. Остальные присутствовали при этом молчании. Это было вызвано тем, что …

. . . Дни сменялись неделями, недели быстренько складывались в месяца, и год летел за годом как ракета. Отслужена армия, закончен, наконец, заочно институт, или университет – ну что-то в этом роде, растолстела трудовая книжка, поменяно с десяток работ: грузчик, доставщик телеграмм, лаборант, учитель, газетчик: Да ещё в разных местах:

Наш герой и не заметил, как ему исполнилось ровно тридцать, и чётко обозначились первые ранние залысины на лбу — признак скорого угасания умственных и физических сил. Но зато это заметили его родители и стали серьёзно паниковать: они уразумели, что имеют все шансы остаться с носом, сиречь с сыном, но без внучат.

И однажды ясным летним утром мать решительно вошла в его отдельную комнату с настоятельным предложением — познакомить.

— Сынок! Я хочу с тобой серьезно поговорить … Мы с папой уже немолоды … Декорации могут поменяться очень быстро — ты понимаешь о чём я? – она волновалась и необычные злые нотки проскальзывали в её голосе: Она долго готовилась:

— Да, мам, я понимаю, я всё понимаю … – поспешно вздохнул он и посмотрел в окно. Отступать было некогда, да и некуда. Жаркое солнце уже почти ушло из комнаты, и только на подоконнике оставались его яркие прямоугольные отпечатки: Позади Москва!

Кругом так много девушек хороших … Вот например, Света Г* … Как много ласковых имён … Солнышко, заинькака моя, Котёночек дорогой, цветочек аленький…

В те баснословные времена нашему герою, как и его родителям, тоже казалось, что он останется вечным холостяком, но в отличие от родителей лично его такая перспектива как-то не сильно беспокоила. Точь-в-точь как большинству странных молодых людей во всех веках и странах на этой грёбаной земле ему мерещилось великое будущее его, и куда больше женитьбы его заботила мысль о своем «малюсеньком Тулоне». Ему всерьёз казалось, что он рождён для славы и побед. Что у него есть некая очень важная миссия: нет, я – не Байрон, я другой:

Безусловно, сил и энергии по сравнению с поставленными грандиозными задачами завоевания Плассана на самом деле у него было маловато; плюс меланхолический темперамент, плюс слабая центральная нервная система — но в истории ведь были воодушевляющие примеры: вон Иммануил Кант прожил одинокую жизнь, и — ничего. Зато какую жизнь! А семейная жизнь, каковую он наблюдал вокруг да около, а порой и регистрировал в своих записях, не внушала ему оптимизма на сей счёт.

Однако, будучи человеком отчасти и временами деликатным, он не хотел сильно травмировать своих родителей абсолютным отказом. Точнее он понимал, что его НЕТ ВОЙНЕ В АФГАНИСТАНЕ! – переполненное гордыней и мизантропией создаст конфликтную ситуацию, которая по большому счёту ему в семье была не нужна:

«Они любят меня чересчур сильно, — размышлял он на досуге. — Ну и как я им скажу, что никогда не женюсь?! Когда меня забрали в армию, батя плакал, а мой сводный брат был рад, хотя и тщательно скрывал свою радость …» — это рассказывала ему мать, но он охотно верил ей, поскольку это полностью совпадало с его понятиями о жизни как она есть, да и действительно батя мог плакать …

— Хорошо, мам, — согласился он. – Давай. Давай попробуем. Кто знает: Может быть:Ещё не вечер:

Между этой Сциллой и той Харибдой он выбрал следующий компромисс:

«Они просто-напросто сами должны убедиться, что это не я сам не хочу жениться, а просто сама жизнь моя так складывается, что семьи у меня никогда не будет никогда».

Именно таким Хитрым Макаром он попытался выпутаться из сложившегося в связи с ростом возраста противоречия: чтобы и мамка с папкой не горевали, и он сам не чувствовал угрызений совести перед ними.

Никогда.

Х* Х* Х*

«Из Неотправленных Писем Провинциала. Копия: Старшему Брату: 13.07.1987. ЛАТИНОАМЕРИКАНСКИЙ ВАРИАНТ.

Что такое Перестройка? Не есть ли это динамический застой?

Статичный застой Брежневской Эпохи сменился динамичным. Это как болото.

Разве исчезнет болото, если начать энергично помешивать застоявшуюся зелёную воду и коричневую тину в нём?

Нет. Наоборот — все процессы гниения и разложения только усилятся. Смердеть будет в тысячу раз сильнее, но это не отменит процессов гниения:

Спасти наше общество может только проточная вода, посторонний источник:

Не в этом ли разгадка?…

Х* Х* Х*

Дальше события его личной жизни развивались примерно так.

Учительница истории П*ская неожиданно приняла близко к сердцу беду его родителей и согласилась сыграть роль свахи; она была очень компанейская (говоря современным «аглицким» стилем — ком-м-муникабельная) пенсионерка, приятная во всех отношениях, и продолжала общаться со своими многими бывшими ученицами, и даже неученицами тоже. Поэтому она и знала целый ряд тех, кто оставался старыми девами, — одинокими, не замужними. В общем, теми, у кого по тем или иным причинам не складывалась личная судьба.

«Историчка» созванивалась с ними, и если они не возражали, то — сводила его с девушками. Он, под печальными и отчасти суровыми взглядами провожавших и встречавших родителей, совершенно не думал, что какое-то из этих свиданий станет поворотным пунктом его карьеры. Не столько даже не надеялся, сколько не задумывался об этом.

Пошла череда знакомств, точнее встреч и очень быстрых расставаний, — даже знакомствами-то это не назовёшь. За два года с небольшим — таким образом, наш герой познакомился с 10 или 12 девушками примерно в его возрасте или чуток постарше.

Где-то всё сразу заканчивалось после первой же встречи, и либо он сам мотивированно отказывался от продолжения встреч, либо ему передавали «досвидос»: где-то они ходили в кино несколько раз, где-то бродили по колхозному яблочному саду; была еще молоденькая, первый год из пединститута учительница немецкого языка, которую попросил перевести главку из немецкого учебника по дзюдо, и еще … Но всё упорно и упрямо заканчивалось ничем и ничуть. В смысле главку она перевела, но дальше этого дело не пошло — она фыркнула.

«А чего ты на меня фыркаешь? Я тебе ещё никто и звать меня никак!»

— Дурак! — саркастически прохрипел внутренний голос. – Дурак звать тебя!

— Ты сильно умный? — парировал он ему в ответ — Не надо на меня фыркать!!»…

Так что, в принципе, его прогноз «вечного холостяка» относительно самого себя оправдывался на глазах.

Исключением, пожалуй, стало — этот случай с аптекаршей, который его здорово позабавил. Там, на его взгляд, впервые явственно проступило что-то абсолютно непонятное и совершенно неправильное. Как бы одна громадная оговорочка по Фрейду. Или сон наяву. До сих пор жизнь была более или менее понятна и достаточно прямолинейная штука—как бы одно сплошное бодрствование безо всяких сновидений: Или так ему казалось:

Дело было в октябре. Остатки осеннего пожара еще полыхали желтыми и багровыми пятнами на деревьях, но большая часть его под виляинием ветра и дождиков уже свалилась под ноги прохожих и колёса транспорта.

И напрасно его девушка ждала в платье тёмно-синем :

А тут он впервые задумался кое о чём.

По наводке Галины П* он зашел в аптеку на углу по пути в библиотеку, регулярным читателем которой он был, мешая библиотекаршам отдыхать на ихней тяжёлой работе. До закрытия аптеки оставалось тоже с час. В та поры вышло какое-то Постановление ЦК КПСС и Советского Правительство, которое заставило все предприятия обслуги работать до восьми вечера. Дверь оказалась массивная, глухая и скрипучая вдобавок; открывалась она с большим трудом, И как только пенсионеры её открывали? Ничего: выздороветь захочешь – откроешь: За прилавком среди стеклянных витрин, усеянных прямоугольными коробочками с таблетками и испещрённых круглыми пузырьками и шарообразными бутылочками, стояла плотная брюнетка. На её лице с круглыми черными глазами особо выделялся слегка крупноватый серповидный нос…

Он взглянул и – слегка охнул: «Ятаган!»

. Вторая продавщица или какой-то еще работник тоже в белом халате, может провизорша: она была старая и, естественно, не котировалась.

Нет, невеста не была безобразная. Не была она тем более уродливой. Просто лицо было негармоничным, каким-то не совсем правильным:

С первого взгляда лицо с таким носом — её лицо было не то чтобы дикое, то ли злое, — но какое-то специфическое. Я думаю, даже улыбка — вряд ли она его покрасила бы сильно.

Он присвистнул – в душе, разумеется. До сих пор все потенциальные невесты по внешности были более или менее нормальные, а Света – даже красавица, природная блондинка:

Неудивительно, что эта девушка оставалась холостячкой, — подумал он с невольной жалостью, — с таким лицом:

— : — — : — — : — Впрочем, особо рассусоливать времени не было – надо было знакомиться.

Но его это ничуть не смутило. В конце концов Квазимодо по слухам обладал очень добрым ангельским характером, да и с лица не воду пить, — гласит старинная наша пословица. Главное — характер! После первого же взгляда жениху стало невесту как-то жалко : «Бойтесь первых чувств — они не только самые благородные, но и самые неблагодарные» — кто это сказал первый?

— Здрасьте, — сказал он ей участливо, как врач пациенту, сделал попытку слегка заглянуть в круглые холодные глаза и сразу же отвёл и немножко потеряв дар речи, забыл представиться.

— Здравствуйте, — невозмутимо ответила она. — Слушаю вас.

В глаза ему бросились красивые золотые часики в обрамлении золотистого браслетика почему-то на правой руке «красавицы » …

— Я сейчас отнесу книжки в библиотеку, — заторопился сообщить он ей как уже совершенно старой знакомой, — а на обратном пути зайду и провожу вас додому, ладненько?! Там и поговорим!

«Как же её зовут, чёрт возьми? Надо было бы у ней спросить сразу, ну да ладно — потом! Потом познакомимся по имени и отчеству: » — подумал он.

Девушка ничего не ответила. На её лице ничего не изменилось, но даже если бы и изменилось, то он бы ничего не заметил, потому что уже на неё и не смотрел…

Восприняв последовавшее её невозмутимое молчание как знак согласия, он выдавил из себя поощрителльную улыбку идиота и побежал по своим делам: в библиотеке надо было еще успеть просмотреть свежую прессу начинавшейся перестройки. Ему так хотелось ей подмигнуть: мол, не переживай, всё будет нормально: Но он этого мимического жеста почему-то не сделал:

На осенней улице смеркалось. Серая синева смягчала твёрдые грани окружающего мира: дома, деревья, припаркованные там и сям жигули и запорожцы, даже колдобины и ухабы на дороге тонули уже в тенях и полутьме? Но уличные фонари не спешили зажечься.

Сидя в библиотеке, он ненароком вспоминал новую протеже, и в его душе зашевелилось ощущение, что вот тут-то что-то может и получиться. Такое ощущение возникло впервые за год череды знакомств. Подсознание редко обманывало его. И настроение у него стало какое-то приподнятое, даже отчасти — радостное : Газетные листы уже не переворачивались, не токмо тексты, но и заголовки уже не читались… Напал какой-то ступор. Что и говорить – впервые из всех нашлась девушка, которая сильно заинтересовала его:

Он уже представлял как скажет ей наедине покровительственно, растопырив пальцы веером и распустив соплишки пузырчиком:

— Я же не … не Иван-Царевич, и твою жабью шкурку бросать в печку не собираюсь:

И млел от величия собственного великодушия:, совершенно не задумываясь о том, как она воспримет эти его слова и что она может ответить на это…

Выйдя из библиотеки, я вдохнул полной грудью : Но какой-то дымок всё-таки чувствовался в осеннем воздухе. В Индии жгли костры из опавшей листвы. Зажглись уличные фонари.

А ещё он ей — этому Ятагану! — скажет:

— Не родись красивой, а родись счастливой! — вот, даже сейчас он ей обязательно скажет…

Рассчитав свой маршрут с точностью до минуты, он ровно за пять минут до закрытия аптеки в восемь часов по московскому времени, открыл глухую дверь снова. Казалось, ничего не изменилось хотя прошло с час времени: за прилавком по-прежнему в той же самой каменной позе стояла невеста, даже показалось, что она ни на миллиметр не сдвинулась – в том же самом месте она застыла в ожидании его прихода, а в углу над горизонтальной витриной сгорбился какой-то припозднившийся покупатель. Он опять улыбнулся ей, но уже деловитой улыбкой согласия на переговоры:

Но тут — не успев даже раскрыть рта — нет, рот он, наверное, всё-таки раскрыл — произошло нечто странное:

— Вот этот! — И будущая невеста указательным пальцем левой руки (она была левша!) ткнула в меня, совсем как герой плаката: «А ты записался красноармейцем?» — «Нет!» — вскричала его душа, как будто это не палец уставился в него, а пистолет — пистолетный выстрел.

. ..Причём этот символический пистолетик она не опускала, держа меня на его прицеле, пока случайный покупатель не обернулся и из угла вальяжной походкой не двинулся ко мне. Его лицо каким-то чудным образом напоминало лицо этой девушки за прилавком: Такие же круглые, но гораздо более остервенелые глаза… Он оказался амбалом выше меня на голову и косая сажень в плечах: Но мне уже стало не до гинекологического осмтора:

— Вот он!! — с каким-то необыкновенным удовольствием смачно выкрикнула аптекарша. Таким голосом и тоном обычно кричат: «Держи вора!»

— А в чём дело? – слегка нараспев, но настолько злобным голосом, что никаких сомнений в зубодробительных намерениях этого слегка припозднившегося покупателя у меня не возникло :

Я совершенно не помню, как я открыл весьма тугую дверь:

Я не помню как я вылетел из аптеки – наверное, в аккурат как на Новый год вылетает пробка из бутылки с шампанским. Если Гарун бежал быстрее лани, то в этот момент я бежал, безусловно быстрее чем он, и вполне возможно, поставил мировой рекорд в беге на пятьсот метров, — километр я, конечно, не осилил.

Опомнился я только и только лишь в конце улицы Московской, когда завернул за угол забора детского садика. Задохнувшись я остановился и оглянулся из-за углового столба: по ней только три бродячие собаки гуськом друг за другом удалялись от него: у них, наверное, была «шведская семья»…

. Меня объял истерический смех. Отсмеявшись минут пять, я воскликнул вслух:

— Вот это да! Вот это знакомство так знакомство! Век не забуду! — воскликнул я, снова и снова вспоминая морду амбала с приподнятой верхней губой, открывшей ощерившиеся жёлтые зубы :

Медленным шагом, тяжело дыша и со всё ещё гулко стучащим сердцем, он побрел домой. Мать смотрела телевизор, где комиссар Каттанья отчаянно боксировал ногами со многими мафиози по-итальянски, но наш герой путая свой голос с голосом героев какого-то советского фильма о подводной лодке в степях Украины сразу же с порога рассказал ей о случившемся.

Как это бывает с людьми, когда опасность оказалась позади них, настроение у него было весёлое, и все доводы матушки, что надо было сослаться на сваху и разъяснить ситуацию, а не бежать с рандеву как последний трус и первый паникёр : Он улыбался блаженной улыбкой идиота.

Она сразу же позвонила П* и услышала примерно то, что и ожидала услышать:

— Ой, Галенька, а я же забыла её предупредить! Ой, какая же я склерозная старуха стала! Галенька, она же не знала ничегошеньки, поэтому всё так и получилось. : Пусть сын не обижается : Это я во всём виновата!

Наш герой, присуствовавший при этом телефонном разговоре сбоку, поспешил сообщить:

— Да нет, ничуть не обижаюсь — смешно всё это просто : Глупо и смешно.

Н-да, глупо и смешно наш устроен мир, сердце любит: Нет, напрасно всё-таки девушка ждала у подъезда в платье тёмно-синем…

Через несколько дней сваха снова позвонила, что аптекарша — девушка тоже пугливая (я бы не сказал!), восприняла жениха, как неадекватного, как раз в то время в УХе появились первые наркоманы (а это была АПТЕКА одно слово, ласкающее наркоманам слух, как сто грамм алкашам) но сейчас с ней всё нормально, тогда она просто позвонила своему двоюродному брату и попросила его подстраховать от «чокнутого». но сейчас с ней всё нормально…

В общем, аптекарша ждёт, чтобы вместе посмеяться… В общем, ей тоже очень смешно.

Но ещё долго эта глухая дверь под большой вывеской с большими буквами АПТЕКА по пути в библиотеку вызывала у него специфическое содрогание и тянущую боль внизу живота.

— Пусть он приходит еще!

— Да нет. С меня хватит и одного раза. Вы уж извините великодушно.

Да, действительно, это было нелепое своей ярко выраженной случайностью стечение обстоятельств. Да, действительно, П* замоталась и забыла предупредить. Но ему за всей этой случайностью вдруг почудилось чьё-то явственное вмешательство — ЧУЖОЕ решение. И я …

Он обращал внимание на то, что большинство других сочли бы мелочью или досадным пустяком : Ведь достаточно было какого-то пустяка, взгляда, слова? Слова или даже просто мычания: чтобы ситуация сразу разъяснилась на месте:

Значит какая-то сила запечатала ей рот, значит какая-то воля смутила его и заставила лепетать какой-то вздор: Да , конечно, Прозорловская была права — надо было: Но он поступил по-другому — «и не мог себе объяснить, почему я поступил именно так, а не иначе:» Пережёвывая тот момент, он был уверен, что подходя к аптеке, он точно помнил, что он хотел произнести пароль: Нет, нет, не — «Сим-сим, откройся!» — это было бы чересчур и слишком рано — он намеревался сказать:

— Здравствуйте, я — от Прозорловской!

Почему он этого не сказал?

Подумав, он с ним согласился — с ЧУЖИМ. (Здесь имеется в виду чужое решение. То есть решение не его лично, не ПрозорЛовской, не аптекарши тем более, он воспринял его как ЧУЖОЕ решение — нечеловеческое … Уже к тому времени он начал догадываться, что обстоятельства производятся на свет двумя путями: человеческими поступками, и нечеловеческими обстоятельствами, которые складывается не по воле людей, а … )

«Пусть будет всё — так как есть, — размышлял он. — И если это — судьба и карьера, то почему я должен с ней спорить?! Логично? Вторая попытка мне ни к чему. У меня нет ни времени, ни сил, ни энергии, ни—даже! — желания с кем-то или с чем-то бороться за кого-то. Естественно, об этом я никому — ни полслова: хватит с меня того …

Разве можно бороться со стечением обстоятельств? Сапоги всегда были, есть и будут выше Шекспира» .

Бороться, конечно, нельзя, можно попробовать предугадать — это стечение обстоятельств…

Х* Х* Х*

Естественно, что после такого весьма негативного опыта свиданий и знакомств попусту, он твёрдо поставил на себе крест в качестве жениха, пришёл к безапелляционному выводу о полной своей несъедобности для семейной жизни.

«Во мне есть нечто такое, что никогда не даст мне возможности создать основную ячейку советского общества и решить евойную демографическую проблему по существу вопроса» — безо всякого сожаления и с некоей даже гордыней кокетливо констатировал он; проконстатировал и успокоился.

Нота бене. Забыл упомянуть музыкантшу с нотами подмышкой, она чудесно играла на рояли … Или на баяне — восхитительно … Он так толком и не понял насчёт музыкального инструмента, но не в этом суть — в принципе, все они были понятны ему, хотя и были они — разные; объединяло их, впрочем, то, что все они, как ему казалось, были волевыми, мужественными, достаточно себялюбивыми девушками, с характером, что называется : Это тоже, наверное, могла быть важная нота в его жизни, но он — её не расслышал, поскольку медведь на ухо наступил…

Вместе с тем наблюдения за потенциальными невестами привели его и к другому выводу — к тому, что сделать вывод, что именно такой характер мешал девушкам с характером выйти замуж за нашего положительного персонажа, я не стал бы так категорично … Семья, домашний очаг, дети – всё это было чертовски важно для них, но – но все они как-то замирали в горделивом ожидании и ждали от него чего-то такого, чего он толком не знал, а врать ему, видите ли, не хотелось…

Х* Х* Х*

Он посмотрел на свою толстушку-рукопись. Она была готова, причём не только готова, но и напечатана на пишущей машинке собственноручно в двух экземплярах – второй под копирку оставался дома. Он ещё не решил в каком из толстых литературно-художественных жураналов столичных ждут его с распростёртыми объятиями, но билет на вечерний поезд в Москву был уже куплен.

Но тут как нельзя некстати – ему по блату великому достали Сартра, и он вынжден был читать нобелевского лауреата, принесённого матушкой, почти всю ночь, заснул только под утро

Сартр был таковский писатель: то ли советчик, то ли антисоветчик, но во всяком случае тёмная лошадка. Чёрт его не поймёт! Не только чёрт, но даже Литературные Генералы всех Старых и Новых площадей в баснословное время не могли окончательно определиться в отношении к нему.

К экзистенциализму в те времена сам он относился тоже неоднозначно.

— Впрочем, всё это враньё, — с напускной важностью сообщил ему внутренний голос.

— Нет, и ещё раз нет, — возразил он Любителю чая в обмен на гибель всего человечества, — не всё там враньё, там что-то есть …

— Ну это легче всего сказать, что что-то есть … — проскрипел внутренний голос слегка истерически. — Я где-то это читал — с иронией повторил он — Что-то? Где-то? Авось да небось да как-нибудь?!

— Не есть ли это возможность жизнь свою положить, чтобы узнать и понять это «ЧТО-ТО «?!.. Хоть капельку из него!

— Зачем жизнь ложить? — с издёвкой пробормотал внутренний доброжелатель и откашлялся: — что у тебе этих жизней много? Не проще ли продать душу дьяволу? И жить без Бога наслаждаясь … Ничто не сраанится с этой жизнью, — ни в прошлом, ни тем более — в будущем коммунистическом обществе…

— .-.=.-. — — .-.=.-. —

— Это всё брехня, — упрямо повторял ему его внутренний голос. И он устал спорить. Жизнь, она такая се ля ви, что всё и всех расставит по своим местам. Последняя страница перевода с французского перевёрнута. Он потянулся и глянул в окно: летнее небо стремительно светлело .. На военном аэродроме натужно гудели самолёты, готовясь доставить братскую помощь братскому народу то ли Судана, то ли Сомали—в общем, что-то на букву Эс-эс…

И не успел он заснуть как приснился ему серебрянно-крылый. Он только заснул, но появление белоснежной птицы, заставило его подняться. Существо сияло как звезды, и вместо человечьих рук и ног у него были как бы лучи света. Они переливались всеми цветами радуги … «Похоже я окончательно схожу с ума!»- даже во сне мелькнула постоянно беспокоящая его мысль. В его комнатушке призраку видимо было тесно, оно смахнуло с моего стола … ужасный грохот мог разбудить его соседей, а уж его родителей — и подавно, но никто не вошел, ибо никому не дано видеть невидимое; никто не спросил: «Что там у тебя, сынок?» — хотя он ждал этого вопроса. И вся келья Схимника осветилась мягким белокурым как длинные волосы кошмара — светом. Это было удивительно фееричное зрелище, и страх пропал. ‘Пиши, проклятый!’ — это его неумолимое повеление пронзило моё сердце, мою душонку насквозь. Я сполз с кровати и отчаянно заламывал руки к потолку вместо неба, а вместо солнца был багровый абажур; я становился на колени перед окном вместо иконы; я бился гладким и белым лбом о пол, грязный и заблёванный тараканами, как рыжими, так и чёрными одновременно:

— Глаголом жги сердца людей, проклятый! — призрак улыбнулся мне беззубой улыбкой; видно в детстве он, как и я, никогда не чистил зубы.

— О, Боже! За что?! За какие такие прегрешения пред тобой? Чем виноват?

— Ни за что!

— Так почему же я, подлый, — почему я, грешный и трусливый?

— Потому!

— Господи, Господи — да я же бездарен как пень трухлявый! Ты же сам прекрасно знаешь, ну какие у меня способности и таланты?!

— Никаких!

— Ну вот видишь! Помилуй меня, грешного, я так ничтожен не токмо пред лицом Твоим, но и перед лицом своих товарищей торжественно клянусь — как же я создам величайшее творение всемирной человеческой истерии – Учебник Жизни — книгу на все времена и все народы? И пусть покарает меня …

— DYR SHCHAK BVAELIUN AGKHMEDZHYZ!

— Что? Что ты сказал, Господи? Я не понял!.. Повтори, пожалуйста!

— З-з-з!

Он приник к самому моему виску и вдохнул в ушную раковину — .-.=.-. — :

— Я тебе повторю, но — позже …ещё позже … ‘

— з-з-з-з-з-зы — жужание усиливалось и становилось невыносимым.

ююю с детства я отличался бурной мечтательностью/. Мне не нравились игры с другими детьми/. Я предпочитал одиночество/. Одиночество и чтение. … и вот к чему это в конце концов привело!

Он проснулся в холодном поту от того что оказался не в силах понять слова. Последние Слова, адресованные лично ему. Их смысл ускользнул от него. А жаль! В тоске от своей непонятливости он проснулся — от собственной дебильности. Глянул на круглолицый будильник: прошло максимум пять минут,

— будильник ему подмигнул —

а может и меньше — как он лёг. В полутёмной комнате, озарённой светом то ли полнолуния, то ли уличного фонаря — было по-прежнему пусто и тихо, и только списанная из райповской конторы полустанка Чёрный Омут пишущая машинка, но вместо свалки чудесным образом очутившаяся в его квартире, валялась на полу вверх тормашками …

Бред какой-то!… Настоящий кошмар!…

Он точно помнил, что машинку он не ронял; более того, если она повредилась в уме или не дай Бог — разбилась то это всё! конец !! В ужасе он опустился на колени перед сочленением клавиш, пружинок и рычажков, увенчанным двумя колесиками печатной ленты… Покрышка отскочила в угол …

— … — —

Рано поутру он вышел из своей комнаты. Батя сопя сидел в прихожей, уже завязывая шнурки на туфлях, ещё пару минут и он бы точно опоздал попрощаться с ним перед отъездом в Москву…

— Пап, машинка моя упала — у тебя случаем мастера знакомого нет? Починить бы…

— Как это так она упала?

— Да тау вот: сама свалилась почему-то — я её не трогал!

— У неё что ноги есть? — батя посмотрел на него скептически, но пообещал помочь …

Х* Х* Х*

Теперь срочно возвращаемся в столицу, где наш герой уже проснулся.

(Читать далее — Глава четвёртая. Ботаник в Ботаническому Саду: никуда не денешься….)