Вернуться к Восемнадцатой главе

Повесть о счастье, Вере и последней надежде.(НЕОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВАРИАНТ)

Часть Первая. Чудес не бывает, НО…

Была без радости любовь, разлука будет без печали! Девятнадцатая

Сначала Глава восьмая. Затем 13. На самом деле оказалась: 19-я.

Х Х Х

Действительно в большинстве замыслов Человеческой Трагикомедии материала практически не было, а были одни голые, и потому очень неприятные мысли, а иногда – и одна-единственная всего лишь строчка в несколько предложений без продолжения, но мысль для него эта была ОСОБОГО РОДА.
Какая же именно?
Для постороннего человека Человеческая Трагикомедия была вне всякого сомнения – пуста; а мысли совершенно ничего не значили: а для меня, если я записал – она значила очень много…
Почему?
Наверное, Потому что для меня за словами возникало некое непонятное, невыразимое, но реально чувствуемое некое ощущение … Иногда не ощущение, а настроение … Было оно изнутри или привнесено снаружки?
Он сидел за пишущей машинкой, и уныло перепечатывал с вузовского учебника всеми десятью пальцами сразу как заправская секретарь-машинистка:
Ленин поражал своей скромностью и необыкновенной простотой. Ни одеждой, ни манерой держаться, ни речью – ничем внешне показным он не любил обращать на себя внимание. Рабочие и крестьяне говорили о нём: «Этот – наш!»
«Тьфу, какую херню я печатаю!» — подумал он.
Пишущая машинка была достата для печатания своих произведений, но своё он по-прежнему писал от руки, а печатал тексты школьных сочинений – для других…
А надо печатать – надо готовить выпускной класс к написанию сочинения на аттестат зрелости. В этом году ему предстояло нешуточное испытание. Именно ему, а не учащимся, которые и в ус себе не дули. И он, прекрасно понимая, что ни один из учеников не осилит самостоятельно — большинство было способно только переписать слово в слово текст учебника, а меньшинство при этом наделать ещё кучу орфографических ошибок…
Три темы для выпускных экзаменов (одна по классической литературе, другая – по советской, и третья так называемая «вольная») привозили из гороно в запечатанных конвертах и клали в сейф в кабинете директора…
Предугадать было очень трудно, и надо было делать заготовки ко всем темам без исключения, чтобы не гадать – три экземпляра под копирку… Он, конечно, понимал, что …
От скуки он задумался, каким на самом деле был Ленин. Если он был живым человеком, а не воплощением Бога на земле, то – ясно, что у него были недостатки, ясно, что были и другие описания его поведения и т. п. Нет, недостатков у него не было вообще…
Сочинение на тему: «Ленин – Человек с большой буквы»
А может быть он и стал человеком с Большой Буквы потому, что нас всех остальных Центральная Нервная Система уделала и сделала – с маленькой?
Ещё одна тема – про Базарова…
УРСУ.
3. Дуэль
4. Едет к Одинцовой.
Признание в любви.
… он никак не мог объяснить учащимся, что такое «крепостной», что такое «помещик» — и так далее
Коренастый крепыш, смуглый, потому что любил рыбачить, примерно его ровесник, отец двух симпатичных детишек из вежливости— чтобы поддержать увядающий на глазах разговор спросил как настоящий учащийся:
— А почему они разрешали, чтобы священники пороли их розгами?
Но сидели учащиеся вечерней школы действительно тихо, и дисциплину не нарушали..
Во время переломных эпох обостренно чувствуется то, что очень быстро забывается без переломов. Почему рабы не бунтовали? почему крестьяне терпели? – все эти вопросы непонятны с точки зрения вечности. Но это была всё-таки предпереломная эпоха, а не переломная…
Почему я тронул Живой Труп?
Ну чисто случайно! Попалась на глаза бумажка, я и переписал тогдашний вполне себе случайный набросок… Хотя всё это выглядит как некий заранее спланированный идологический шлепок или хлопок… Казалось бы, сводить счёты с прошлым, которое уже не может дать сдачи —невелика храбрость… Лежачего в Мавзолее не бьют…
Но всё же я думаю, что это — фамильная традиция. Мой дед по материнской линии будучи с сестрой моей матери вдруг обратил внимание на один из экспонатов и воскликнул:
— Тома, смотри! А ведь Ленин был дворянин!

Х Х Х
Незаметно потемневшее небо неожиданно прорезала молния с красноватым оттенком. Темнота, наступившая после вспышки показалась ещё гуще и чернее, чем была до этого, со стороны соседского балкона раздались какие-то стуки и грюки…
— Шарра-рах! — с каким-то зловещим шипением пророкотал гром; видно громовержец простудился, бедняжка. И решил откашляться вот таким макаром.
«А я же не закрыл дверь лоджии!» — в моём воображение сразу возникла картина, повергшая в сущий ужас: порыв ветер срывает её с петель и перебрасывает через перила лоджии вниз. Через оставшуюся от неё прямоугольную дыру залетает загогулиной напористый сквозняк вместе с водой, брызгами, вода струями хлещет по полу…
Я подхватился и без тапочек босыми ногами кинулся через прихожую в соседнюю комнату…
Когда я оказался там, вновь сверкнула ослепительная молния, и в её секундном блеске за дверью на лоджии я чрезвычайно отчётливо увидел — какую-то тёмную человеческую фигуру. Лица я не различал, но почему-то отчётливо показалось, что это—женщина, а не мужчина …
Откуда ещё это взялось?
Я по инерции продолжал двигаться и остановился уже у двери лоджии, которая — слава Богу! — не была сорвана; она была крепко закрыта. Но к её стеклу снаружи прилепилось лицо.
Лик Чёрной Женщины
И в подступающей к горлу панике я выкрикнул:
— Ты кто? – мой ужас настолько усилился, что я стал задыхаться и сдавил свою грудь руками, пытаясь унять сердцебиение …
Нас разделяла тонкая стеклянная перегородка.
Её губы задвигались, и ничего не услышав, — всё же по губам я понял, что она произнесла: «Прочти, может пригодится!»
— Ты что дура?! — закричал я и попятился. Мне стало по-настоящему страшно, как бывает страшно только и только лишь в кошмарном сне. Я не помню каким образом я снова очутился в своей комнате.
…и— понял, что это, действительно, был сон, а я лежу у себя в постели и в наступающих предрассветных сумерках вижу предметы своей комнаты—тёмно-оранжевый абажур над собой, два флакона стоящего …. Но за окном, действительно, шёл проливной дождь; его пелена занавешивала горизонт, а капли дробно барабанили и барабанили по подоконнику…
Ни за какие коврижки я не пошел бы в тот момент снова в большую комнату. Я знал, что дверь из моей комнаты на лоджию крепко забита и был уверен, что Чёрная Женщина не сможет проникнуть ко мне в комнату. Холодея, я забрался под одеяло с головой и зуб мой не попадал на зуб от странной дрожи. Никакого желания разговаривать с этим неприятным призраком у меня не было. Да и не о чём было разговаривать. Одновременно я очень тщательно вслушивался в окружающие звуки. Я храбрился, но в действительности, я очень боялся в этих предрассветных сумерках увидеть её снова, и основой этой боязни было то, что батя и мать, спавшие в большой комнате, могли проснуться и увидеть эту Чёрную Женщину.
Или не увидеть?
Последний вариант почему-то пугал меня больше всего. Если я вижу Чёрную, а они не видят—то это явно начало очень мощного психиатрического заболевания … А оно именно в данный момент, когда мне предстояло решать вопросы, связанные с возможным переездом в Москву—ох, как бы это не хотелось…
Страх, что всё откроется, был еще больше, чем страх перед Чёрной Женщиной, которую он привёз из Москвы вместе с собой, и этот страх, он парализовал дрожь, и вдохнул, и выдохнул …
— Я тебя не боюсь… Я тебя больше не боюсь…
После этих слов он неожиданно для себя успокоился.
Наш герой понял, что он будет смотреть на Чёрную и будет не мигая взглядом врать, что он ничего не видит…
Н-да, всё это очень тяжело! За окном тем временем всё бушевала непогода: под напором дождевых струй стёкла издавали странные звуки, как будто кто-то скрёбся по ним…
Подходя рационально к этим то ли видениям, то ли привидениям, Чёрная была за то, чтобы он остался в своём Райцентре и не переезжал в столицу…
Но здесь он уже был учителем, был газетчиком, потом снова—учителем… И возникало ощущение петли–удавки, которая стягивалась прямо как шагреневая кожа: золотой рыбке негде было укрыться в советском аквариуме… Конечно, можно было сыграть роль Патриота, но если ты – плохой актёр и выпадешь из люка самолёта…
Единственно – окончательно решить для самого себя вопрос: насколько реально его психическое заболевание он не мог… впрочем, очевидно было и другое: после Москвы оно усилилось… Непонятно, какими последствиями грозило всё это…
Психушки он не боялся; он её просто недолюбливал…
В конце концов у каждого человека должен быть запасной вариант…
Х Х Х
На письменном столе его накапливался ворох бумажек … Глядя на них, он вспомнил про обещание писать письма каждый день.
— Я люблю читать письма, — многозначительно, как ему показалась, сказала тогда Вера.
— Я буду писать их тебе каждый день. — пообещал он.— Каждый день по письму.
Она весьма скептически посмотрела на него. Видимо, очень многое в его словах коробило Веру, но она молчала.
Нуда, почему мужики врут, а бабы ревут? Нет, конечно, насчёт того – каждый день – это он погорячился, и даже очень.
Но для писем Вере — он уже понял это — нужно было особое настроение! Каждый день по такому настроению не получилось.
Он посмотрел на свои замыслы, выписанные на отдельный лист фломастерами, первыми из которых в духе зари перестройки шел замысел (они просто листом бумаги висели прикнопленные на стене над письменным столом):
1. Обреченные на несчастье – и вдруг этот замысле как-то сам перевернулся и встал на колени — Обручённые на несчастье прочитал он буквы выложенные красной зернистой икрой на фоне черной зернистой икры. Он сфокусировал своё зрение и всё вернулось на свои места. Красным фломастером на самом деле было написано всё-таки: Обречённые на несчастье.
Таковыми Обреченными на несчастье, по его мнению, были все перестройщики; интуиция подсказывала ему, что ни хрена у них не получится. А вся перестройка—это не более чем Великая Октябрьская социалистическая провокация.
Попахивало чем-то специфическим: шаги в бессмертие! Шаги это что? Это потусторонняя жизнь, что ли?
Звучат шаги Командора…
Х Х Х
И ТОГДА ОН НАПИСАЛ ЕЙ СТРАШНОЕ ПИСЬМО.
Он положил перед собой лист чистой, но слегка проржавевшей бумаги и начал писать письмо Вере.
4.09.87
Любимая!
Исповедь. В давние времена был может быть плохой, а может и хороший обычай исповедоваться, рассказывать священнику всю правду как она есть, что сделал в жизни самого плохого. Сейчас такого нет. И слава Богу! Но мне хочется, чтобы на мгновение ты стала моим духовником, а я исповедуюсь тебе, скажу тебе, то, что есть, и как оно есть, то, что в свое время, может, из трусости, а может из страха промолчал, я долго колебался и сомневался, прежде чем написать тебе про ЭТО. Несколько раз начинал, и потом бросал. Но писать об другом, не рассказав тебе об этом, тоже не хотелось. Слишком мало еще ниточек, которые бы нас связывали, и я боюсь порвать их. я боюсь порвать их грубым движением, неосторожным глупым словом, я люблю тебя, вели я потеряю тебя — иногда мне кажется: переживу, но чаще всего — я не смогу жить без тебя. И я понимаю, что это глупо, но ничего не могу поделать с собой, я не знаю самого себя. Разум говорит одно, чувства — другое.
И всё-таки я решился написать, потому что люблю, потому что верю, потому что надеюсь, потому что жду…
Итак
— Почему ты не женился? — упрямый вопрос ребром повис в воздухе.
Ботанический сад. Грядки Розарии, туча бабочек, пауза. Молчание. Как трудно ответить на этот вопрос, когда рядом милое, дорогое существо, когда запах твоих волос сводит с ума, когда язык во рту как дубовый, когда рядом с моими губами твой коротко остриженный затылок, и сколько воли надо иметь, чтобы не поцеловать.
Ботанический сад. Розарий.
… Нет такого дня, когда бы я не думал о тебе. Мучаясь, горько и болюче, волнуясь за исход наших с тобой отношении; я понимаю тебя, но мне — всё равно! вопреки всем пониманиям — хочется, безумно хочется, чтобы мы с тобой поженились…
Итак, почему я до сих пор не женился…
— Почему ты не женился?
— Потому что мешала ты?,
— Как я могла мешать? я даже не знала о тебе?!
— Но всё равно, было что-то такое — даже на расстоянии… Может это предопределение… Всякий раз как я знакомился, что-то не складывалось… Духовное сродство, оно действует на огромных расстояниях…
— … — \ — … — \ — … — — … — — … — — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … — — … — \ — … — \ — … — — … — — … — — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … —
— … — \ — … — \ — … — — … — — … — — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … —
— … — \ — … — \ — … — — … — — … — — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … — — … — \ — … — \ — … — — … — — … — — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … —
— … — \ — … — \ — … — — … — — … — — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … —
— … — \ — … — \ — … — — … — — … — — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … — — … — \ — … — \ — … — — … — — … — — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … —
— … — \ — … — \ — … — — … — — … — — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … — \ — … — — … —
И если прощай, то навсегда—прощай. Твой навсегда П*.
Х Х Х
Из Неотправленных Писем Провинциала: «СЛОЙ ТУНЕЯДСТВУЮЩЕЙ И ПАРАЗИТИРУЮЩЕЙ МОЛОДЁЖИ» Копия Старшей Сестре с Большими Ушами.
ПЕРЕЗАПИСЬ ОТ 28.12.1986
Последнее время я всё больше и больше начинаю задумываться, а что будет дальше? Мне уже 31 год и прожита добрая половина моей жизни…
Ну, допустим, мы кардинальным образом изменим условия своего существования. В СССР станет больше порядка, справедливости, гласности, — на худом конце. По словам Карла Маркса: «Бытие определяет сознание, а не наоборот»
Наступит эпоха коммунизма?
Но мне кажется, всё-таки, что мира и покоя не будет…
Будет, наоборот, не легче, а гораздо тяжелей….
В самом деле, — мы развязываем дрожащими руками стихию рыночных отношений, потому что так диктует логика классовой борьбы в СССР, — борьбы социальных слоев за политическую власть, а это значит обострение всех и всяких противоречий, усугубление всех конфликтов…
Меры по оживлению экономики продиктованы логикой классовой борьбы на внешнеполитической арене — мы проигрываем в экономическом соревновании и тем более в Стратегической Оборонной Инициативе (СОИ)… Отставание от давным-давно сгнившего Запада нарастает год от года, точно так же как крепнет мощь советского народа…
То, что будет обострение, показывают и Алма-Атинские события. Хотя они возникли на национальной основе — они показательны. Они показывают возможность репродукции не только на национальной основе. Как там написали во всех газетах — «слой тунеядствующей и паразитирующей молодёжи» ….
Это про кого? Про комсомольцев, что ли? Вроде непохоже… Мы часто говорим: уголовники, воры, деклассированные элементы…
А что если это та форма, в которой восстанавливаются:
а) буржуазные отношения плюс связанного с этим культа насилия, индивидуализма, аморализма…
б) товарно-денежные отношения…
Пэтэушники — тот слой, где восстанавливаются
а) низкий уровень ( , например, отказ Шульца)
б) паразитизм, безделье
в) подчинение слабых сильным…
г) создание бандитских отношений круговой поруки…
Х Х Х
И тогда ему снова пришла воображаемая сцена:
… — … — : Даже если ты порвёшь всякие отношения со мной, 10 октября я буду стоять и ждать. Ко мне подойдёт дяденька или тетенька и спросят?
— Мальчик, ты чего тут стоишь? Да ещё с цветами! Ведь ЗАГС уже закрылся!
— Я честное слово дал… — отвечу я.
И они сочувственно будут осведомляться, разговаривал ли я перед этим или нет, будут давать мне различные житейские советы. Ведь у нас – Страна Советов!
Потом они приведуть толстую и очкастую дылду в красной фуражке.
— Товарищ караульный, — скажет командирша нарочитым сопрано или контральтом. — Какое вы носите звание?
— Я — рядовой великой армии труда, — отвечу я словами мальчика.— Но обещаю дослужиться до форейтора. Честное слово!
— Товарищ будущий ефрейтор, приказываю оставить вверенный вам пост у загся.
Я помолчу, посопел носом и сказал:
— А у вас какое звание? Я вижу только вашу красную фуражку и совсем не вижу, сколько у вас звездочек… Вы — … — … — ?
— Да, я работаю в Первом отделе. Я — майор, — скажет дылда.
И тогда я приложу руку к широкому козырьку своей серенькой кепки и скажу:
— Есть, товарищ майор. Приказано выжить и оставить пост у Загса.
И с чистой совестью образцово исполненного долга таким макаром я побегу на вокзал, где первой же каретой скорой помощи поеду домой, в свой Усть-Фуйск на Каширском шоссе, палату №6…
Х Х Х
Картина, сама собой возникшая в его гнусном воображении, была настолько жалостная, что у него навернулась слеза. И не одна, а сразу несколько. Но он уже знал и был твёрдо уверен, что так оно и будет! Мимо него будут проходить чередой брачащиеся и их друзья и родственники, а он будет стоять и стоять, и час пойдет за часом. Ветер нагонит тучки, как и положено для осенней погоды. От дождика он укроется, который если пойдёт – под козырьком соседнего подъезда. И вот уже закрыватся загс… И все будут смотреть разными, но одинаково оскорбительными взглядами на человека под часами с букетом в руках вместо ружья…
Он встал и стал расхаживать по комнате, стараясь успокоиться под нахлынувшим не с того, не с сего видением …
Потом перечитал снова письмо и уже удивился тому, что он написал. Как будто чужой человек. Но этот чужой человек написал правду. И сделал это его голосом.
Система зеркального отражения принесла ему небольшое облегчение. Он почувствовал как приближается час выбора, момент истины …
— Ты не пошлёшь, это письмо, чудило — прохрипел хрипатый, — и не пошлёшь, потому что ты—слабак, ты—неврастеник и психопат… По тебе уже давно психушка плачет … Горькими слезами! Только подумай: какой великолепной жемчужиной Жёлтого дома ты станешь!
… – и он пробил, этот час выборов!
— Не дрейфь! Если она тебя действительно любит, она тебя поймёт, — вмешался тихий и мелодичный голос.—тебе ведь не нужна её квартира, прописка в Москве, тебе нужно её чувство… И эти чувства ты должен проверить своим страшным письмом: существует оно на самом деле или нет … Чтобы потом горько не раскаиваться в содеянном ЗАГСе …
Лихорадочное состояние быстро обнулялось. Какая-то вялость и апатия навалились на него одновременно… Наш герой улёгся на спину и долго-долго – несколько часов подряд просто смотрел в потолок. Только через несколько часов он встал и бесчувственно заклеил письмо в конверт. Момент истины остался позади… Он даже перечитывать его не стал.
Х Х Х

Последние дни какое-то подспудное чувство, вполне возможно, именно интуиция упорно раз за разом подсказывало ему, что ничего у него не получится, что дело закончится ничем—несмотря на то, что прямого отказа не было, что-то серьёзно помешает ему…
Сколько бы он не думал над тем жизненным переплётом, в тисках которого он неожиданно оказался…
…МОНАХ – что можно сделать из него?
Чтобы успокоиться, он стал делать наброски в рамках замысла, который пришёл к нему после возвращения из Москвы.
Все эти три дня, пока шло письмо. Он успокоился.
Он уже планировал своё дальнейшее будущее в Райцентре*: мысль о Южном берег К*, подаренная ему Потапычем, глубоко засела в его мозгу. Он планировал найти своих однокурсниц Галю и Валю, которые жили в Я*. Он знал, что прописаться туда невозможно, но, если нельзя, но очень хочется, то, наверное, что-то сделать можно. Эту зиму он будет изучать географию всероссийского курорта вдоль и поперек… По книгам и картам, разумеется, пока там зимой и осенью мало народу …
Поскольку он был уверен, что ничего не получится, то своей задачей мыслилось перелить то, чему свидетель был в столице в некую повесть: таким образом Фотинья превратилась в Анжелику, а он сам воплотился в некоего сумрачного героя – Монаха. Молодого человека, ещё совсем не монаха, его дядя Мухтар привозит в Москву. Где он совершенно случайно знакомится с Верой. … Имя главной героини он решил оставить навсегда.

… Отказавшись от свадьбы=женитьбы по непонятным причинам (поставленный в необходимость выбирать между двумя Верами – я выбрал православную!) Монах продолжает любить и наезжать в столицу, наблюдая с кровоточащим сердцем за дальнейшим развитием жизни свое любимой Веры
Вера и Анжелика обсуждают странности поведения Монаха…
… и когда он писал письма, то вдруг стал ощущать, что то, что он приписывал своему герою в какой-то момент стали переполнять и его самого. Любовь? Но это была совершенно не такая любовь, о которой он читал во многочисленных литературных произведениях и иногда смотрел по чёрно-белому телевизору…
Х Х Х
Прождав искомые три дня, без особого трепета он пошёл на центральный переговорный пункт. Сразу же по голосу, по его тону он понял, что Вера получила его страшное письмо.
Из трубки он услышал практически то, к чему он уже давным-давно подготавливал себя как в Москве, так и дома:
— Ты прочитала моё письмо?*
— Что? — не расслышала она издалека.
— Ты получила моё письмо?* — закричал он в трубку
— Да
— Ну и как?
— Ну что я тебе сказать могу? Если ты так на самом деле думаешь, то тебе лучше не жениться.
— Понятно, — тоном обреченного на казнь сказал он…
Сердце предательски заныло. Была без радости любовь, разлука будет без печали. Наверное, надо было что-то сказать, но не было заранее заготовленных ни мыслей, ни слов — к последнему разговору он не готовился.
Но тут Вера как всегда пришла ему на помощь, и он услышал от неё дальнее и ледяное:
— До свиданья!
И хотя он был готов к окончанию поцелуйчиков, но всё равно на душе стало печально и грустно. Всё вокруг как-то съёжилось и потемнело. Он отнял телефонную трубку от уха и посмотрел на неё неутомимо пищащую …
Х Х Х
В голове привычно мелькнула сцена:
« — На пять секунд всего, — выдохнул он.— На пять секунд и пару слов! — сердце замерло.
— Не трожьте меня, Петя — услышал он. Голос Своей героини — У меня операция. У меня — швы…
И бросила трубку, а его в ответ — противно запищала ему в ухе: пи-пи-пи…
«Как ты скажешь так и будет» — пробормотал он и нежно и благоговейно поцеловал телефонную трубку.— «Так и будет навсегда, да!»…
Да…
Х Х Х
Сцена пропала из воображения.
Он продолжал сжимать телефонную трубку, которая уже перестала пищать — Эту трубку брали столько грязных рук, столько нечистых ушей прошли сквозь неё — и ему сразу после этой мысли расхотелось целовать эту телефонную трубку. Тем более нежно или благоговейно. Хотя это был бы очень красивый жест на прощание с его стороны… очень поэтичный и романтичный! Достойный конвейерного воспроизводства во всех романах и повестях.
Но он вместо этого её просто повесил на рычаг. С некоторой неожиданно возникшей злостью.
Давайте, уважаемая читательница, оставим кину и любовным романам — где сказочно эффективны будут эти эффектные сцены, а в нашей грё… гря… грешной жизни они как правило неуместны и никаким боком в неё не желают вписываться— в неё… Правила санитарии и дезинфекции всё-таки лучше соблюдать…
— Ещё заразу от этой трубки подхватишь …
«Это—конец, — умиротворённо прошептал тихий внутренний голос.— Конец Москве.»
Ему стало немного страшно от этого голоса: а вдруг и Старший Брат, несмотря на обнадёживающее расставание, откажет в дальнейшем гостеприимстве?
— Нет! Конец—это ещё не конец! — запел хрипатый голос внутри самой середцевинки его души.— а просто чьё-то начало!
Такое написание буквы «вэ» строчной я увдиел в тетарди одного дебила, где во время оно я преподавал пару лет. Такое написание покзалось мне неестественным и вычурным, но вдруг уже на следующий день моя рука неожиданно сама собой точно так же написала эту букву — «вэ» строчное
Дурной пример заразителен! — подумал он.
Нет, говаривал Великий Ленин, Человек с Большой Буквы — но мы пойдём другим путём …
Но как всё быстро и неожиданно закончилось!
Как будто ничего и не было?
Просто чудеса!
Чудеса да и только…
Всё правильно! Чудес не бывает! Он вспомнил, как хотел поступать в МГУ – и даже попытался..
и скептический взгляд и со смешком в свою сторону:
— Чудес не бывает,
В душе у него стало зреть предощущение, что Монах сейчас пойдёт в рост написанием… Сама собой возникла сцена прощания Монаха с Верой, откуда-то взялись и зазвучали слова прощального диалога…
А может быть это был просто сон, и вся Москва, и вся Вера ему только приснились? И никуда он не уезжал?
— Но у тебя есть Батя! — прохрипел хрипатый.—и Как ты своим родителям объяснишь? Особенно про свой сон.
— Они поймут, — пробормотал неудачник.— Они меня поймут…
Конец Первой части

(Читать далее – Послесловие к 1-й части Повести о счастье, Вере и последней надежде)