|
Вернуться к ВТОРОЙ главе Повести-2
Повесть о счастье, Вере и последней надежде.(НЕОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВАРИАНТ)
Часть Вторая. …иногда так хочется, чтобы они были
Третья Глава.
… она нам будет уже не нужна
Лифт редко, но регулярно ходил вниз-вверх со всем разнообразием своих звуков и первое время, когда это подъёмное устройство клацало шестерёнками и явственно проезжало мимо дверей третьего этажа, Федя всякий раз настораживался и вздрагивал, но не прошло и десяти минут, как он привык и перестал обращать внимание на межэтажный транспортёр.
«- Ты зачем приехал? Езжай обратно? Ты что не мог со мной посоветоваться? Не мог предупредить заранее по телефону? Я смотрю ты совсем больной — на всю голову!
Как хорошо, что он купил обратный билет. »
Как хорошо, что он купил обратный билет! — и сегодня вечером скорее всего уже поедет домой. Федя живо представил картинку сладостного возвращения с чувством глубоко отработанного долга…
, конечно, кто-то скажет, что он дурак или идиота кусок… Но.
Кого-то вводят в кайф деньги… Не имей сто рублей, а имей сто тысяч…
Кого-то—лица противоположного пола, отвечающие по-пионерски—всегда готов!
А вот у нашего героя всё было не то…
Когда все треволненья будут уже позади…
По сравнению с ночью ожидание в подъезде на лестничной клетке было ерундой. До момента истины оставались пустяки…
Федя не знал, сколько времени прошло в такого рода размышлизмах, но начали потихоньку затекать ноги. И всё же неожиданно для себя начинал волноваться, чего совершенно не было ночью на пустынном Курском вокзале. И справиться с этим подспудно нарастающими нервным напряжением Федя уже не мог. Как ему показалось, приближалась какая-то решающая минута его жизни — после неё его жизнь пойдёт либо в ту сторону, либо в другую, противоположную…
…либо он останется с Верой, и уже скорее всего навсегда, или—поедет на Курский, чтобы уехать домой—тоже навсегда. Нет, на Курский он не поедет, надо будет где-то перекусить… Он не ел почти сутки и совершенно не чувствовал голода…
Разумеется, в общем и целом Федя не хотел, чтобы Старший Брат знал об его авантюре, которая выставляла его как … как человека без царя в голове… По идее он не должен был сильно волноваться, но предательский холодок всё усиливался и усиливался — а вдруг она не придёт? Тогда надо идти по месту работы—в санаторий и разыскивать её там…
На лестнице, ведущей на второй этаж появилась чёрная кошка… Увидев его животное остановилось.
«Ну вот, опять чёрная кошка…Все поэты воспевают чёрные глаза, — как-то обречённо подумал наш герой… — а я буду воспевать … чёрную кошку»
Конечно, жизнь вне всякого сомнения продолжится и это будет интересная жизнь…
«А что если вообще они все уехали куда-нибудь в деревню… Или на дачу? И квартира просто пуста…» Эта мысль обожгла его. «Интересно, оставили ли они соседям адрес того места, куда они уехали… И почему я раньше не подумал об этом?..» Он откашлялся и засопел…
Провести вторую ночь на вокзале—ему не улыбалось. Федя был гурман и сибарит.
Но тут звук разъехавшихся дверки лифта вытащил его из нараставшего тревожно-панического забытья…
Выйдя на лестничную площадку, Вера удивилась увидев его, но —молчала. Остановилась как столб и молча смотрела на него как люди смотрят на привидение. Впрочем, нет: если бы это было привидение, она бы испугалась наверняка… Хотя Вера была не из пугливых.
Молчал и Федя тупо.
Через какое-то мгновение он всё же с сильно застучавшим сердцем сделал шаг вперёд, но по-прежнему молча протянул ей бледно-фиолетовый «веник»… Вера взяла астры с окаменевшим лицом. Как-то механически.
Немного подержав цветы в руках, она протянула букет астр ему обратно.
Он взял.
Хотел написать—»взял не зная что делать с ним дальше» но это будет неправда. Потому что в тот момент он почувствовал не глядя…
А что почувствовала собственно в этот момент Федя?
Молчание—знак согласия?
Есть ли в такие моменты некая телепатическая связь между двумя существами? … характеризуется словами: «без слов всё понятно».
Федя интуитивно понял, что он обратно не поедет. Во всяком случае сегодня — это точно.
Откуда взялась такая уверенность?
Спросите что-нибудь полегче…
Вера раскрыла сумочку и достала оттуда ключи. Легкая гримаса неудовольствия, наконец, пробежала по её усталому лицу…
— А почему ты меня не предупредил? — она начала приходить в себя от изумления и ковыряясь ключами в замке. После того, как она открыла дверь, он вошёл за ней в прихожую. Она не препятствовала. —Ты что не мог позвонить? — не оборачиваясь спросила она. Там стояло такое небольшое трюмо, и наверняка она могла прекрасно видеть в зеркале его реакцию на её слова…
Он пожал плечами и закрыл за собой дверь. Английский замок захлопнулся с лёгким треском.
— Ну ты и наглый! — произнесла Вера.
Здесь он отмалчиваться не стал.
— Я — наглый? — Ты не видела ещё наглых!
— Ну почему ты так считаешь, что не видела?! — она повернулась к нему вполоборота.
В ответ Федя пожал плечами.
Он становится перед ней на колени. Букет астр шлёпнулся на пол.
В поэтических мечтах Великого Поэта всё это было очень романтично и поэтично, но больно стукнулся коленями, особенно левым. Кроме того головой уткнулся не в низ живота, а повыше—куда-то в пупок — под самые сиськи и вообще …
— Зачем ты так? — с большим укором произнесла она, и подхватив под подмышки потянула вверх: — пол грязный, а ты …
Она не нашла подходящего слова. В общем, типа Матильда, собака не стерильна… Или не стерилизована? Не помню точно.
Два раза говорить не пришлось. Федя вскочил как брошенный об цемент мячик. И обнял девушку уже не на уровне ягодиц, а за плечи. И крепко прижал к себе.
— Ты насколько приехал? — спросила Вера так близко как никогда, почти губами в его ухо.
«Навсегда» — хотел ответить Федя, но промолчал, потому что подумал, что так шутить будет очень не осторожно… Тем более после её слов о его беспробудной и беспредельной наглости… Он не любил без нужды искушать судьбу
Вера повторила вопрос.
С таким же успехом она спрашивала бы глухого…
Нет, не сейчас. Не здесь, в прихожей, а именно за дверью, в тот момент, на лестничной площадке Федя стал мужчиной. В обыденной практике почему-то считается, что мальчик становится мужчиной, когда он…
— Не знаю, — наконец ответил он.— Насколько я приехал — это решать тебе!
— Не мне, а нам, — поправила его Вера.— всё зависит от тебя тоже…
Х* Х* Х*
-\+==|/…\\—}][]{=-///…,,,Когда Вера увидела его самым неожиданным образом, она интерпретировала его появление так, что она действительно нужна ему… Наверное… Нужна иначе бы он не приехал. Хотя Феде казалось, что он приехал отнюдь не за ней , то есть к ней, но— за истиной в окончательной инстанции..
Окончательнее не придумаешь!
В это время, так называемый момент истины, когда наш герой оказался наедине с ней, то вопрос: кто врёт—Вера или Фотинья, почему-то показался ему мелким и даже совершенно ненужным… Какая разница, кто из них врёт, а кто говорит правду? Он даже не задал его, этот вопрос хотя в поезде едучи—ещё намеревался… вопрос отодвинулся и пропал, и по жизни оказалось главным совсем другое—эти глаза напротив…
Эти глаза напротив—мой неотвязный мОтив…
Если они есть, это одна жизнь; если же их нет, это совершенно другой лейтмотив…
— И что ты согласен всю жизнь смотреть в эти бесстыжие глаза, которые будут тебя обманывать? — подколол хрипатый изнутри.—Нет. Ты должен сейчас использовать этот момент, чтобы окончательно разобраться, врёт ли она, а если врёт — насколько врёт, понять, зачем она тебя обманывает и в каких своих подлых целях хочет использовать…
— Нет, — ответил Федя—Мне это не нужно.
— Ну и дурак. За эту минутную слабость ты будешь расплачиваться всю свою жизнь.
— Да пошёл ты… — ответил Федя своему внутреннему голосу
А вот Вера когда увидела его неожиданное появление, она почувствовала, что Федя способен совершать внезапные дерзкие и резкие поступки, а не просто плыть по течению…
И ей это понравилось?
Наверное, понравилось…
Вполне возможно, до сего момента 08 часов 37 минут по московскому времени она считала Федю облаком в штанах, плывущем по жизни как по небу…
— А Римма Николаевна ушла в магазин за продуктовым набором? — спросил он, оглядываясь по сторонам.
— Нет.
— Что-то случилось? — с тревогой спросил Федя, вспомнив, что у матери Веры было что-то со здоровьем, какая-то операция, … «Никак опять в больницу загудела?…» — панически подумал наш герой.
— Ничего не случилось. Они уехали в отпуск, в Саратовскую губернию…
— И Хельга туда же? С ребёнком…
— Нет. Она уехала к мужу — в Чехословакию…
— И ты что— одна?
— Да.
— Совсем одна?
— Ну да.
— Интересно получается.
Теперь молча пожала плечами Вера.
Такое благоприятное стечение обстоятельств, …. Это было просто сказочно удивительным, но оно было на самом деле. Оглядываясь назад приходится выносить вердикт, что всё шло—одно к одному. Как на заказ. Как специально…
Х* Х* Х*
От аффтора, перед тем как выпить йаду: я говорю об… об и от лица наших вполне себе конкретных героях, не претендуя на выведение неких стопроцентных… У других характеров и у других личностей получилось бы совсем по-…
Ну вот в нашем случае, в случае наших героев получилось вот так именно
Другая девушка, не Вера, могла бы и не воспринять появление неожиданное как истинно мужчинский поступок и\или указать на дверь, но в данном случае произошло именно так…
Х* Х* Х*
Ну ведь ты могла меня выгнать?
— как ты мог так плохо думать обо мне?
Чёрт! Ну как это объяснить любимому человеку?!
«- Ты зачем приехал? Езжай обратно? Ты что не мог со мной посоветоваться? Не мог предупредить заранее по телефону? Я смотрю ты совсем больной — на всю голову!
Как хорошо, что он купил обратный билет.
— Хорошо. Я еду обратно.»
Ведь вполне могло быть и так…
— Тебе просто повезло…
— но ведь ты когда-нибудь вернулась бы домой, не так ли?!
— Ну да. Но я могла и проездить целый день—ты меня знаешь… И вообще могла бы в гости к Римке уехать с ночёвкой… Была и такая мысль у меня.
— Ну я бы подождал.
— и ты ждал бы целые сутки? И даже больше??
— Ну ждал… а что тут такого? — соврал наш герой. Нет, конечно, он не стал бы жать так долго; он бы развернулся и уехал… Хотя как знать…
— Странно.
— Да мне везёт Пока мне везёт… — Федя вздохнул.— Судьба думает обо мне; она обо мне заботится…
Х* Х* Х*
Не преувеличиваем ли мы орально-генитально-садо-мазо-вело-мото и проч контакты в нашей грё… гря… грешной жизни?
Старик Фрейд предусматривал, что нашими поступками и смыслом жизни правит основной инстинкт… И кажется все, абсолютно все, особенно после разразившейся сексоральной революции думают именно так а не иначе..
Но прогуливаясь по торговому центру, переходя дорогу по пешеходному переходу, в автобусе, метро и зале ожидания аэропорта Шереметьево, разговаривая по мобильнику, или восседая на кухне… — в общем, везде и всюду мне иногда кажется, что основной инстинкт — это всего-навсего лишь отправная точка для нашего существования, а не сама эта грё… гря… грешная жизнь?
Говорят, из песни слова не выкинешь.
Хм?! У меня проблема в другом— в спетую песню слова не вставишь, не нарушая ритма, мелодии, смысла…
Х* Х* Х*
Он пошёл на кухню и как хозяин сел в дальний угол комнатушки за небольшой стол.
— Свари-ка мне кофейку… — донёсся голос Веры.
Федя поднялся, прошёлся взглядом по кухонным ящикам висевшим — где тут что искать..
— а где тут у тебя кофеёк стоит?
— Ладно, не надо, обойдёмся растворимым, — она вошла на кухню, завязывая бантиком поясок на пузе.— Я так устала… Спать охота…
Она бы не была она, если бы не пошла по второму обороту:
— — а ты знаешь я вообще-то сегодня хотела поехать после работы по магазинам… — сказала она.— Уже пошла на автобус, как там на углу, на повороте меня вдруг скосила какая-то странная слабость, я вдруг почувствовала необъяснимую усталость … я даже стала зевать и повернула домой… Прихожу, а тут ты стоишь… Как снег на голову…
Она хихикнула и внимательно, как-то по-особому, всмотрелась в него. Федя так и не понял, что Вера хотела сказать этими словами. Нет, он к счастью не колдун, и не волшебник , и даже—не фокусник… И какую-то порчу напускать на расстоянии—не мастак
Тихий ангел пролетел. Наш герой тупо молчал.
— Вот если бы я не вернулась… — продолжила Вера устало, — если бы не эта странная слабость, когда я … когда какая-то сила не навалилась мне на руки, нет скорее даже на ноги— чтобы ты делал тогда?
— Да я? Чего я? Я бы подождал? Ты ведь всё равно когда-нибудь вернулась домой? Например — вечером? Рано или поздно магазины позакрываются, и ты приехала бы…
Вера снова призадумалась…
Перед этим он стоял и ждал. В его голове— мозгу отъявленного труса и алгоритмичного ритимичного паникёра предстала сцена, когда она скажет:
— Ты зачем приехал? Езжай обратно? Ты что не мог со мной посоветоваться? Не мог предупредить заранее по телефону? Я смотрю ты совсем больной — на всю голову!
Как хорошо, что он купил обратный билет.
Впрочем, оказывается можно было и не покупать…
— Ну да-а-а … протянула она нехотно. — Ты правильно думаешь, конечно, бы я приехала домой.
Потом ещё немного подумав:
— И что—ты ждал бы меня здесь до самого вечера?
— Ну да! Может конечно, не здесь, а вышел бы на детскую площадку, там бы посидел на скамеечке…
— Голодный?
— а я ночью на вокзале перекусил в буфете, — соврал Федя. Она поверила. Поверила и улыбнулась. Любовь—любовью, а кушать хочется всегда… Ему жрать не хотелось , наверное, потому что всё время на нервах да на нервах… Он сам чувствовал как его живот прилипал к позвоночнику а он сам стройнел на глазах.
Х* Х* Х*
Проза для интеллектуалов? Згапк вопросительный
Да нет, зачем для интеллектуалов… может быть просто— для умных людей, да, да, для тех самых, которые соответствуют произведению Великого Арапа нашей словесности:
Судьба, насмешница, шалунья
Распределила так сама:
Всем глупым — счастье от безумья,
Всем умным—горе от ума!
И какое же оно—это горе от ума?
— Это писатели-ерундиты, пишущие для читателей-ерундитов… — засмеялся хрипатый внутри него: — они пишут не для читателя, а для того, чтобы показать, какие они умные!
Х* Х* Х*
Из дневника Галины Викторовны (через два года уже Бабы Гали):
Первая запись: «Вот уже второй день, как уехал Федик. Как никогда мне тоскливо и неприятно. Такого у меня ещё не было. Временами нападает какая-то тоска. Постоянно возвращаюсь мыслями к нему. Как он там. Как хочется, чтобы у него было всё хорошо. Он сказал: Или—или … И ещё он сказал: если меня не будет больше двух суток—позвони по этому номеру в Москву. И оставил листок с телефоном…»
Вторая запись ниже первой: «Говорила с Феденькой. Без 20 минут 5. «Я самый счастливый человек на свете. Я её люблю, она меня любит. Поздравь нас. Целую. Свадьбу не будем делать большую. Так—пару друзей её…»
Я не могу передать, как я счастлива и рада! Наконец-то… Боже, пошли им терпения… счастья… любви… детей…
Я не стала ждать двое суток и поехала сегодня после обеда в центр на нашу АТС, думала, что не дозвонюсь. Но поехала, потому что на сердце было очень неспокойно, и случилось чудо— трубку сразу взял он, мой маленький сынок! Это маленькое чудо!! И день такой хороший! С утра был лёгкий и прозрачный туман, но очень тепло, а потом стало так солнечно и даже жарко! Как радостно на душе! Как хочется всего хорошего!..»
Х* Х* Х*
Оба они чертовски устали и вместо секса раздвинули диван в большой комнате и вместо секса — и задрыхли… Проснулись уже тогда, когда стемнело, пошил на кухню перекусили, чем Бог послал и — снова повалились как два тюленя — спать
Х* Х* Х*
Проснулся он в темноте и сначала подумал, что он у себя в Дж*
Ну вот свершилось то, чего он боялся больше всего на свете… но когда оно свершилось, чувство страха куда-то пропало, а голова по привычка стала расклыдывать всё случившееся по импровизированным полочкам.
— Странно, — пропел мелодичный голос в душе, — а я думал , она будет отговаривать тебя жениться
— Она в принципе и отговаривала, ты чего ничего не понял? Она сказала типа ты спрячешься за семьёй и больше не будешь меня видеть.. Во всяком случае я понял её именно так…Семья мне не даст написать…
— Твоя семья?! — хмыкнул хрипатый и прохрипел — твоя семья—это так не надолго… Это как мираж…
— Ненадолго, так ненадолго
—Всё равно: семья важнее Нобелевской премии… — эта мысль пришла внезапно, как снег на голову, но—Федя помолчал, потом опять угрюмо и упрямо прошептал уже вслух:
— Семья важнее нобелевки… какой бы она ни была: долгой или—короткой… Миражом или радугой после кровавого дождика в четверг…
Теперь он понял, зачем он так резко и неожиданно даже для себя поехал в Москву. Нет, не к ней—своей любимой, чтобы выяснить какую-то ложь, а чтобы понять краеугольную истину:
— Семья важнее Нобелевки!
И если неизвестно кто— судьба ли, сам Господь или кто ещё— посылает ему такую возможность—семью, то он будет проклят во веки веков, если не воспользуется этой возможностью…
А учитывая его возраст—может быть последнюю возможность…
— Х* Х* Х*
—Слушай, а что ты пишешь? Могу я знать? — поинтересовалась Вера, как будто не было ни Ботанического Сада, ни объяснения смысла величайшей своей идеи—Человеческой Трагикомедии… Но он воспринял этот её интерес нормально, а не как унижение своей собственной персоны её рассеянностью…
— Фёдор Казимирович пишет о Системе.—почему-то о себе в третьем лице. Но потом поправился и перешёл на первое: — Я пытаюсь понять непонятное: можно ли противостоять Системе или— никогда? Хочешь прочитаю отрывок о великом противостоянии?
— Давай!
Федя откашлялся и развернул толстую чёрную тетрадь в линейку где-то посерёдке:
«В переполненный зал ресторана на … — начал он (здесь мне надо подобрать один из самых известных в Москве ресторанов!) — вошли две женщины: одна—пожилая с несколько отёчным лицом, другая—молодая и красивая, но с несколько горделивой осанкой и самодовольным лицом, а походка у ней была как у скаковой лошади
Как только они сели за столик, к ним тут же почти бегом поспешила официантка с распростёртой улыбочкой.
– Нюш, – попросила Галина Борисовна, – мне как всегда, финской водочки, селедочку под шубкой, маслинки, рыбку красненькую, сациви, вырезочку, Боржопи, даме—пожилая женщина немного задумалась – «Мукузани», да, еще овощной «букет». И ещё, пожалуйста, проконтролируй, чтобы всё было свеженькое… А то я прошлый раз сожрал нечто, и было плохо на желудке…
— Нет, — вяло запротестовала та—у нас…
— Да знаю я вас, леблядей….— прервав её повелительным жестом, он ласково улыбнулся и подмигнул.
Нюша, продолжая радостно лыбиться, быстренько поменяла тему и к севрюге горячего копчения предложила чешского баночного пива.
Судя по диалогу с Галиной Борисовной, официантка Нюша была его хорошей знакомой.
– Ты её давно знаешь? – с некоторой ревностью даже осведомилась Людочка, те взгляды которыми её визави перекидывался с длинногой вызвали у красотки вполне определённые подозрения.
– Давно. Еще когда она работала в ресторане Дома Союза Подлецов СССР, — и заметив промелькнувшую смутную тень на её лице, он продолжил: — но ты не переживай, Людоедочка: у меня работа такая — всех трахать.
— Всех подряд.
— Да! — и на лице Галины Борисовны нарисовалось нечто похожее на маску Фантомаса.»
— Подожди, я ничего не понимаю, — Вера остановила его чтение с некоторой радостью: — у тебя ведь там вошли две женщины сначала? Да?
— Да.
— А почему тогда ты пишешь сейчас про одну из них как про мужчину? Или это просто мужчина, переодетый женщиной?
Федя задумался. Молчание затягивалось. Он раздумывал как проще и доходчивее объяснить это… это сфумато… сфуматто стакатто… Стаканно сфумигатто… Как дым от сигаретты…
(Читать далее —Четвёртая глава Позвонить на тот свет?!) |
