|
Вернуться к ДЕCЯТОЙ главе. Часть 1 Повести-2
Повесть о счастье, Вере и последней надежде.(НЕОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВАРИАНТ)
Часть Вторая. …иногда так хочется, чтобы они были
Десятая Глава.Часть 2
Если Бог даёт жизнь, надо жить, а чтобы Жить, надо — Жрать
«Конечно, когда вот так—по блату…» — пессимистически подумал Федя. За свои 30 лет он ездил редко, но за время поездок он всё-таки видел несколько раз, как у людей оказывались действительно двойные билеты…
… Хорошо выглядевшая даже в вагонной полутьме молодая женщина ультимативным тоном сказала прямо глядя в наши неприятно изумлённые глаза:
— Срочно идите к бригадиру поезда, чтобы он вам нашёл места! А ваши вещички я посторожу, не беспокойтесь за них…
Её повелительный тон и какой-то строго жёсткий взгляд поразил меня неприятно.
— Никуда я не пойду! — сходу ответила сухо ей Вера. «Молодец!» — в этот досадный момент я гордился своей женой. Так нагло сам Федя никогда бы не смог ответить. Взгляды Веры и молодой женщины скрестились…
— Как хотите! — ответила ледяным тоном та.— А ну дайте ваши билеты! — она в следующий момент властно и требовательно протянула руку…
Билеты были у Феди. Но вся проблема была в том, что он в этом году как никогда часто ездил из Дрисни в Москву и обратно, и из накопленного подглядывания и подслушивания житейских ситуаций усвоил одну нехитрую вещь: кроме проводницы никому билеты отдавать нельзя!
— Ну и где же ваши билеты? — её настойчивое требование показалось мне очень и очень подозрительным. Протянутая рука повисла в воздухе. Она убрала свою руку обратно и недовольно перевела тему разговора:
— Вы зря не торопитесь! Пока вы тут будете стоять – свободные места в других вагонах могут расхватать… А так у вас остаётся шанс!
Вера посмотрела на меня, я – на Веру.
— В конце концов, это не наша вина – это ошибка кассиров, — пробормотал я. – И почему мы должны куда-то ходить?..
Мысль о том, что «дядечка» по блату подсунул нам фальшивку и ещё взял за неё доплату обожгла его
— Билеты-то где? — спросила уже Вера.
— Я их потерял, — вдруг неожиданно для себя сказал Федя.
— Ты что дурак?! — взвилась она.—как ты мог… ты же только что говорил, что всё проверил?! А ну давай ищи.. Ещё раз посмотри в карманах! Может ты засунул их в сумку?
Не на шутку раскрасневшись, Вера задыхалась от гнева. Федя притворно стал лазить по карманам. Поставил сумку на пол и полез в неё. Молния никак не расстёгивалась… Краем глаза он увидел, что женщина, занимавшая их место как-то расслабилась и даже заулыбалась… Расслабилась до такой степени, что сказала своему кавалеру:
— Пусть они ищут, а мы пойдём пока — курнём!
Поднявшись, они дружно полезли через входящих и провожающих к выходу на перрон…
Чтобы избавиться от прессинга со стороны жены, Федя смущённо и виновато посмотрел на неё и пробормотал
— Я, наверное, скорее обронил билет по ходу… Скорее всего…
Вера молчала с каменным лицом.
— Пойду поищу…
— Если ты не найдёшь….—прошипела она.
Федя неторопливо пошёл по вагонному проходу усиленно всматриваясь на пол себе под ноги. Билеты были за пазухой, но он не собирался никому отдавать… Когда он добрался до тамбура, ихние оппоненты стояли на платформе, радостно курили и весело улыбались. «Эх ты, сраля! — весело и достаточно громко говорила женщина своему спутнику—а ты говорил, давай не поедем, всё равно нас высадят, мы же опоздали… А у этих долбоёбов вооще билетов нет! Ха-ха-ха!.. Представляешь, как они сейчас…» — выматерившись
Федя опрометью, почти бегом кинулся обратно.
Тяжело дыша он сказал ей почти на ухо:
— У них билеты на другое число!
— Откуда ты знаешь?
— они сами … там на перроне… — Федя проговорил эти слова в самое Верино ухо.
Вера задумалась.
— Ты точно знаешь?!
— Ну они сами так сказали… между собой… — Федя пожал плечами. Между тем накурившиеся и довольные вернулись на свои места. Вера странно посмотрела на Федю, а потом, ничего не сказав, встала и пошла к выходу… Вернулась она не одна, а в сопровождении проводницы, толстой и краснорожей…
— Покажите мне билеты! — скомандовала она к вернувшимся курильщикам.
— Вы у нас уже проверяли! — вспыхнула женщина.— Сколько можно? Вы не имеете права!
— Мне нужны ваши билеты! —вызверилась на них должностное лицо.
Женщина продолжала сидеть, но поняв, что проводница не отстанет, полезла в сумочку…
….
— а ну живей на перрон
— Мы пойдём к бригадиру! — закричала женщина.—Вы не имеете права!
— Какому бригадиру? На перрон, я сказала! Живо! — это была ошибка проводницы, ленившейся проверять билеты при входе, и за свою ошибку она, естественно, отвечать не хотела…
Х* Х* Х*
Само решение о поездке было принято нами настолько моментально – просто мгновенно; Вера взяла отпуск, чтобы отойти от произошедшего ужаса, и на работе её пошли навстречу, а я, уволившись с книжкиной фабрики, хотя и был , пройдя все возможные собеседования и экзамены, принят, но ещё не зачислен: в отделе кадров машзавода как-то потянули с оформлением, хотя Федя сдал все необходимые документы, в том числе и трудовую книжку.
В чём причина задержек, я как-то не задумывался. Скажу даже больше: психологически несмотря на все свои успехи, как-то: три публикации в одном номере, неожиданное «сочувствие» секретаря парткома, поддержку Феди №2 из районки и т.п.—психологически я был готов к тому, что мне откажут…
Кто тянул резину? Но в те дни, когда мы хлопотали о билетах
Я пошёл в редакцию тиражки и рассказал о гибели дочки, о том, что мы накатали телегу в мосгорздрав, и напоследок сказал, что приступить к работе смогу только через десять дней, так как уезжаю с женой в Крым. Смирнов от такой моей наглости потерял дар речи. Он тупо уставился на меня, как будто был глухонемым, и очень долго жевал губами… Может, даже чересчур долго, и я, сетуя на своё невнятное изложение понятных только мне проблем, уже хотел повторить всё это по второму разу, но он вдруг раскрыл рот и с великой задумчивостью:
— Ты вообще думаешь у нас работать…
— У меня нет выбора: семья даёт мне прописку; вы мне дадите прописку?
— У нас нет мест в общежитиях, — скучно промямлил главред.—Но ты понимаешь, мы тут зашиваемся… Мы вообще-то рассчитывали на тебя здорово…
— Скажу прямо, — сказал Федя.—Неделя—это не такой уж большой срок!
— И это такой удар, такой удар… Прямо нож в спину… Ты вообще хорошо подумал?
Федя хотел сказать, что его документы уже без движения лежат почти две недели в отделе кадров… Но посмотрел в мутные глаза и промолчал. «А что же вы до сих пор не взяли меня на работу, если работать некому?»
Потом главнюк понёс обыкновенную чушь, что я их подставляю, что, у них кто-то в отпуске и т.п. Я почувствовал себя по крайней мере власовцем или бандеровцем на допросе у особиста в фильтровочном лагере… Но – я уже прошёл собеседование в парткоме. И прошёл его, как я сам считал, «на ура»…
— Знаешь что, — вдруг воскликнул главвред, — поговори с… Что он скажет? Потом придёшь, мне скажешь… Хотя, нет, не приходи. Ты сходи, но потом просто позвони мне, что он скажет—
Пожилой мужичок говорил в какой-то горячке:
— Нет, не звони, не надо, ты просто скажи ему, чтобы он позвонил, нет, не надо звонить, ты просто сначала переговори с ним, а потом скажи ему, что Яков Семенович просил… Скажи ему что я сказал, чтобы по результатам разговора с тобой он мне перезвонил. Ты всё понял?
Сейчас я понимаю, что чудес не бывает, и кто-то с завода дал в парткоме мне положительную характеристику… и я почти уверен, что это сделал этот старый \ — .-.=.-.— , у которого я взял первое интервью… начальник цеха, фронтовик, ветеран… Я не думаю, что это были «друзья»-корреспонденты, скорее всего это был тот начальник цеха, у которого я взял интервью… «А ты парень не дурак!» — сказал он и даже подмигнул в конце интервью.
Предательская улыбка искривила губы Феди. Из всего этого сумбура вместо музыки он понял только то, что он должен пойти и поставить в известность Геббельса…
На машзаводе, непосредственно в цехах, работа была далеко не мёд и даже не сахар, и туда лезли или от отчаяния, когда жизнь не складывается, или за квартирой, тем более что новый директор затеялся с жилищным строительством не на шутку…
— Московскую прописку мне даёт жена! — это был мой козырь.
Но во всём остальном был полный минус. У меня появилось ощущение, что это мой последний визит на завод.
Х* Х* Х*
НАКАНУНЕ ПЕРЕМЕН
Безусловно, если бы не было перестройки, то Федя никогда бы не дошёл своим умом до некоторых основополагающих истин, типа: «любая власть безнравственна, а абсолютная власть безнравственна абсолютно» и т.п.
… нет, ну он, конечно, читал, но одно дело читать про Людовика-Красное Солнышко во втором томе истории средневековой Херанции, и другое: увидеть это «Солнышко» своими глазами и даже отчасти поучаствовать…
Очутившись в столице в конце 87 года Федя не мог читать систематически, начало его систематического чтения пришлось на начало работы резальщиком в следующем 88-м году: дома он сказал, что работает до пяти, и это было естественно, но в действительности он работал до четырёх. Съэкономленный посредством лжи час он заходил в библиотеку и читал в читальном зале газеты и журналы—все подряд… , конечно, все прочитать он не успевал, но достаточно много…
За последний 1987 год произошёл не только коренной перелом в его личной жизни, но и— в жизни той земли, которую он добросовестно топтал; кроме того периодически возникало предчувствие, что произойдут ещё более крутые перемены, но в какую сторону было совершенно непонятно…
Относительно того момента надо отметить ещё вот что– то, что вот эта колебательность социально-экономического процесса, возможность возвращения всего и вся на свои круги—она впоследствии потерялось… Как будто победа капитализма была предназначена; в действительности теми людьми, среди которых жил Федя, будущая победа капитализма не ощущалась как достаточно реальный и серьёзный вариант развития истории СССР. Это достаточно интересный феномен, который повторяется из столетия в столетие… Поэтому большинство населения предпочитало оставаться в стороне…
Из Фединых заметок в красной записной книжки в клеточку
03.03.1988 Первое знакомство с так называемой «свободной прессой»
Статьи хлёсткие. Стиль похож на мой в записях для самого себя стенографией—своей разухабистостью… революционно-ниспровергательный стиль… Но, помилуй Бог, хлёсткость и—больше ничего; стиль мой, но домашнего приготовления. Что лучше самогонка или водка?
Стиль сивухи… Стиль духовной сивухи…
Как только советской прессе, всем этим членам Союза Журналистов СССР и одновременно обязательно членам КПСС дали возможность рассуждать на все темы, невзирая на такую маленькую «серую книжечку», — так сразу же выявилось её и аналитическое, и стилистическое убожество—анекдотическое.
Критика министерств, уподобление конторам, шипящие и свистящие намёки на распространённые политические анекдоты и т.д.— стая двоякого рода.
Некоторые авторы Действительно, уверены, что виноват министр– разгильдяй, в молодости он Днепр под фашистскими пулями переплывал, а теперь выжил из ума по старости и плохо работает соображалка… Достаточно сменить этого старпера=фронтовика на свежеиспчённого выпускника дважды краснознамённого института, в диплом которого ещё не просохли чернилами выведенные отметки, и экономика СССР моментально обгонит америку, западную европу с Ябонией вбредачу…
Другие авторы используют эту критику дозированно дозволенную и разрешённую применительно к подлости— для того, чтобы несобственно-прямым образом подвести читателя к антисоветским мыслям и намекнуть: коммунисты виноваты, виновата ПАРТИЯ. Стоит только убрать ету грёбаную партию на хрен, как экономика СССР моментально обгонит америку, западную европу с Ябонией вбредачу… …
— .-.=.-.—
Косвенная критика партии двух видов: а) сквозь призму истории б) псевдо-лже-научная…
Кое-где узнал самого себя… в некоторых местах и пассажах… Просто к моменту перестройки моё поколение подобралось к ключевым постам и само собой пошло в гору и нарасхват. Старики имеют свойство умирать «скоропстижно»: Леонид Летописец, Константин Ушастый, Юрий Очкастый…
Печататься сейчас стал тот, кто волей обстоятельств и партбилета оказался ближе всех к офсетной машине, но от того—ничуть не умней…
Х* Х* Х*
Однако после увольнения с книжной фабрики посещение читального зала отпало само собой; впрочем, и особой необходимости в таком постоянном чтении Федя уже не испытывал…
Единственное, что он вынес из этого постоянного чтения газет и журналов той поры—это …
- Летом 87: фильм Абуладзе «Покаяние» = уже само заглавие как всемирно-историческая провокация: настоящие большевики («Как закалялась сталь»), настоящие коммунисты («Повесть о настоящем человеке») , настоящие члены партии («Всем смертям назло») — .-.=.-.— /#%) — .-.=.-.— \ — .-.=.-.— /#%) Сделавших ставку на так называемое революционное насилие… наиболее ближе всех к покаянию была, есть и будет русская православная церковь…
- 87: «Собачье сердце»
Злобная клевета и ядовитая ложь о Советском Союзе
— .-.=.-.—
На удивлённые вопрос Феди:
— Вы что АиФ не выписываете?
Библиотекарша сделала специфическое лицо: , с одной стороны, вроде перестройка на дворе, с другой стороны, спущено сверху некое указание негласное против гласности…
— Вы политинформатор? — спросила она, пытаясь и рыбку сьесть, и на — .-.=.-.— сесть …
По ней Федя понял, что если он скажет сейчас «Да», то она не станет его проверять, а просто выдаст подшивку с агитпропом… Федя хмыкнул: сейчас Огонёк, Московские Новости и даже «толстяки» печатали статейки покруче и… чем этот Индекс Запрещённых Книг Брехи…
— .-.=.-.— / — .-.=.-.— \
Этот год , когда потоком хлынула так называемый «некрофильная литература». И первое впечатление: в ней мало было ожидаемо антисоветского. Коммунистические агитпропагондоны рисовали нечто ужасное, мол, там сплошные призывы к свержению советской власти, возвеличивание фашистов и требования изнасилования всех коммунистов и причастных к ним непременно в — .-.=.-.— , и т.п. жутики. Ну и вот: появился «Доктор Жеваго», в котором антисоветское надо было выискивать буквально с микроскопом, затем «Жизнь и судьба» Гроссмана, которая смотрелась себе вполне коммунистическим текстом и тестом, испечённым патриотом по всем рецептам социалистического реализма… Дальше-больше, «Котлован» Платонова вряд ли дошёл бы до большинства читателей в силу весьма своеобразного стиля и расшифровывать его намёки даже искушённым литературоведам весьма проблематично, а что говорить…
Среди этого потока с литературного кладбища выделялись «Колымские рассказы», но это была автобиография, это был документ человеческий, это была частично художественная литература… А может быть и вообще нехудожественная…
Первый вопрос, который возникал у нормального советского человека: а за что собственно эти тексты запрещали?
Только и только лишь потому, что в них не было прямого коммунистического безумия, не было откровенной советской шизофрении, не было голой марксистско-ленинской паранойи?
С точки зрения борьбы с КПСС и Савецкой властью это всё были нулевые тексты… Получалось, что большевики, коммунисты, члены партии просто сами себе создавали—выдумывали Врагов Народа, которых не было в природе и добросовестно не на жизнь, а на смерть сражались с этими Белыми Призраками: в общем, убивай своих, чтобы чужие боялись!..
- В феврале 88— это не только начало Фединой работы на офсетной фабрике, но и начало настоящей войны в Нагорном Карабахе… \ — .-.=.-.—
- Март—однонедельная гражданская война между красно-коричневой Андреевой и бледно-голубым Яковлевым насчёт «принсипов»… Весьма веское и весомое подтверждение прогноза Карла Маркса о том, что все великие революционные эпохи начинаются трагедией, а заканчиваются фарсом?
— .-.=.-.— — .-.=.-.— / — .-.=.-.— \
Х* Х* Х*
По пути из редакции газеты в редакцию заводского радиовещания, где восседал Геббельс, Федя ни капельки не волновался насчёт будущего своей работы.
Его угнетала совершенно другая мысль: То, что он так молниеносно и легко предал свои идеалы, было полной неожиданностью для Феди. Это невольное действие, выразившееся в панических словах, привело к тому, что упала его самооценка;
до сих пор он воображал себя если не борцом с Партеидом (по аналогии с борцами с апартеидом), если не инсургентом, то по меньшей мере внутренним эмигрантом; а на самом деле оказался — вонючим бздуном-коллабрационистом…
У него даже мелькнуло на мгновение сумасшедшее желание забрать своё заявление из отдела кадров машзавода обратно… Явно сумасшедшее… И если бы дело происходило на родине, в Дрисне, а не на чужой земле и если бы не только что образовавшаяся его семья, если бы не тяжёлое Верино горе, то нет никакого сомнения, что он покрутился бы как вошь на гребешке, но так бы и сделал, чтобы не выполнять обещание, данное Самоварову…
Нет, не всё так было просто: или красный, или белый…
Но, конечно, надо начать с того, что в Дрисне не было и такой силы, которая могла бы выдавить из него унизительное: «буду стараться»… Федя обманул не столько Самоварова, сколько самого себя… — направшивался, этакий нештатный вывод.
В общем, чувство гадливости к самому себе не покидало нашего героя, временами усиливаясь до отвращения. Надо было что-то предпринять, нужно было какое-то действие. Чтобы вернуть самообладание и самоуверенность… По пути из редакции газеты в редакцию заводского радиовещания, где восседал Геббельс, Федя всё обдумывал и обдумывал своё предательство идеалов, забыв, что с минуты на минут ему предстоит ну очень неприятный разговор.
Решительно толкнув дверь, он с порога объявил:
— Значит, так—меня послал Яков Семёнович…
— И куда ж он тебя конкретно послал? — съязвил Геббельс тряся головой, словно муху отгоняя сон…
— К вам.
— Ну это уже несколько лучше, чем на три буквы… А где материал?
— ну вы знаете, — начал он, — у меня в семье случилось большое горе—умер ребёнок…
— Да-да, — сочувственно закачал головой Геббельс, — это очень прискорбно… К сожалению, материалку выписать… Компенсировать…
— У жены, понятное дело, малость сломалась психика, — перебивая его, продолжал лепетать наш герой, — поэтому мы с Верой посоветовались и решили, что перемена обстановки может оказаться целительное воздействие… в общем. С первого по десятого августа я с женой уезжаю в Крым…
— Как? — у Геббельса отвисла челюсть.— Что? А кто будет здесь пахать?! — взвизгнул он как, ужаленный…
«Ну вот, — как всегда подумал наш герой, и облегчение сошло на его, — значит, всё решится само собой». Федя молча пожал плечами.
— Ты что ебнулся, старик?! Ты что это вытворяешь?!!
Федя молча пожал плечами и сделал некое движение губами.
Помолчали.
— Счастлив твой бог, — с ненавистью достойной гитлеровского палача просипел Геббельс, — счастлив твой бог, что Сам Самоваров одобрил тебя… Если бы не это, то— как фанера над Парижем… Только тебя и видели бы… Говно…
Говно? Знакомое слово! Именно с него всё начиналось в салоне старенького Москвича. Его московская одиссея..
После своих слов Геббельс показал Федин полёт рукой и одновременно усмехнулся издевательски. Наш герой и глазом не моргнул, и ухом не повёл—как будто это не про него.
— Но почему ты раньше не сказал об этом? — вдруг крутанулся юлой Геббельс, он изо всех сил всмотрелся… его осенило, что новичок совсем не так прост как держит себя с виду…
— потому что я думал, что меня не возьмут? — сделал движение ручкой, как это делал Михаил Горбатый на экране телевизора, объясняя енобходимость введения Сухого Закона.
— ты что дурак? Тебе отмашку дал Сам Самоваров!! И что после этого тебя не возьмут?
Федя вместо ответа третий раз пожал плечами. Какое ему дело до того, как его будут воспринимать здесь… может быть он находится здесь последний час… Главное—он будет чист перед Верой; он объяснит ей очередную неудачу с работой тем. Что—именно этой поездкой… , конечно, не сейчас; сейчас он будет ей врать, смущённо потупив глазки, что всё нормально, и он проходит на ура, и ему дали отпуск в счёт того, который ему положен в следующем году… А потом вернувшись из поездки на малую родину, он сходит на машзавод и, вернувшись при своих интересах, расскажет, что за время его отсутствия ситуация кардинально переменилась как на фронте: то белые бьют красных, то красных—белых… Тот ответственный работник скоропалительно уволился. И ему дали от ворот—поворот.
— Я тут ничего не могу поделать, — совершенно спокойно сказал успокоив муки совести Федя.— Так сложились обстоятельства. У меня на руках уже билеты.
— Билеты? Ну ты даёшь! — пробормотал Геббельс, уловив тень улыбки на его лице. И вслед за тем откинул голову назад. Федя это почувствовал и сделал шаг назад…
Наш герой снова почувствовал дыхание судьбы за своей спиной, которая дула в его зад. Нет, не в спину… Судьба, взявши героя нашего за мягкое место, старательно подсаживала его наверх…
, конечно, если не это унизительное предательство своих внутренних принципов и глубинных голубиных идеалов, то ему было бы очень трудно, но сейчас он целиком и полностью решил положиться на судьбу; когда он вернётся из Дрисни он увидит тот ответ, который даёт ему его судьба, и с любым её решением он в принципе…
И ещё в этот казалось бы решающий момент он подумал, что если ему суждено работать в этой тиражке… то длительность его работы будет 11 месяцев, ибо по истечении этого срока ему предложат вступить в партию… И тут выяснится, что обязательство, выданное Самоварову, наш герой выполнять не собирался.
«Таким образом, как ни крути, ни верти, — резюмировал наш герой про себя, — моя задача будет за эти 11 месяцев найти альтернативное место работы»
= Если бы не Самоваров, — услышал он мстительный голос Геббельса из-под выпученных глаз, — то тебе был бы пиздец!
«Ничего не пиздец, — молча ответил ему Федя.—Москва слезам не верит, но зато она= большая! Меня здесь держит семья моя, а не эта работа!» То, что столица не просто большая, а чересчур большая, — он это уже хорошо понял после неудачи со статьёй для «Вечерней Москвы»…
Тогда он достаточно самоуверенно всё ещё думал, что уж он-то найдёт в этом громадно муравейнике местечко… Как он там сказал однажды Старшему Брату: «В антиллектуальной тусовке я последним не бываю; хотя и первым тоже не люблю быть…». А если не найдёт … тоже ничего страшного—есть запасной вариант… И он спокойной совестью откатится в родную Дрисню.
Вместо ответа на «пиздец » Федя молча пожал плечами как будто у него был нервный тик.
— Я могу написать заявление, чтобы взять эти дни за свой счёт…
— Да пошёл ты на хуй со своим заявлением, — по свойски ответил Геббельс.
— Смотрите сами, — пожал плечами наш герой и не стал ничего писать. — , Да, кстати, там Яков Семёнович просил, чтобы вы ему позвонили по результатам…
— Да пошщёл он на хуй, твой Яков Семёнович! — по свойски ответил Геббельс.
— Ладно. Тогда разбирайтесь между собой сами. Я пошёл. До свиданья.
Впавший в транс от такого наглёжа со стороны новичка Геббельс ничего не ответил.
Х* Х* Х*
…но его мысли вернулись к « Литературная Встреча или С Точки Зрения Вечности», причём вернулись достаточно странным образом.
Лёжа на диване, в душной и жаркой ночной темноте Федя, непрерывно потея, вдруг почувствовал, что внутри просыпается хрипатый; его не было очень и очень давно… может быть подействовало то, что Москва со всей её круговертью и нервотрёпкой в настоящий момент времени осталась где-то там далеко позади, и впереди была целая неделя ничегонеделанья,
— Кому ты врёшь? Ты ведь сам хочешь сидеть вот этаким небожителем, полуприкрыв веки… Перед кем притворяешься? Ты просто завидуешь этому члену союза подлецов. Не ври, ты тоже очень и очень хочешь, чтобы издательства заранее авансом заключали с тобой авторский договор на ненаписанное ещё произведение, хочешь, чтобы о твоих книжках писали рецензии известные критики и разбирали их литературоведы со степенями… Внутри своей жалкой и ничтожной душонки ты жаждешь признания и славы… И алкаешь это очень сильно и яростно… Ты можешь обмануть кого угодно, но только не самого себя… Завидуешь и ненавидишь тех, кто этого добился!
Наш герой почувствовал остро колющую правоту внутреннего голоса: , наверное, всё так оно и есть на самом деле… и всё это ему—опа! — показалось очень хирово… отнюдь не из желания справедливости, а именно от зависти он вскочил со своего заднего места и начал как полоумный чего-то там выкрикивать… О молодёжи… О читательском интересе…
Ну да ладно—дело сделано!
Снявши голову—по волосам не плачут…
И всё же до конца Федя не хотел соглашаться со своим внутренним голосом..
— Ну нетушки, может и хотел бы сидеть, — после получасового ворочания в душной и жаркой комнате ответил своему внутреннему голосу наш герой, — но сидеть не перед детишками,.. Да, я Действительно, хотел бы сидеть но только не перед детишками, а перед своими читателями… Перед настоящими читателями, а не перед теми, кто никогда не читал мои произведения… пусть этих читателей будет всего лишь трое, и читальный зал пустой… Но только не перед теми, кто не читал, не читает и не прочтёт никогда… И Путь в Союз Подлецов—это не мой путь… Как там говаривал Вечно Живой Труп : «Мы пойдём другим путём!» — сказал он плачущей матери… Здорово он её утешил!
Хрипатый молчал так же таинственно и внезапно как и возник… Смутное и пустое настроение воцарилось внутри фединой души… Выросла тревожность… Бессоница… Хорошо, что завтра не на работу… рядом мирно сопела Вера, его жена, она что-то пробормотала во сне, и наш герой вдруг подумал, как ему повезло… ещё год назад он и мечтать не мог, что может очутиться в столице…
Но ведь не только с этим ему повездо!
Очень сильно он всегда сомневался, что сможет создать семью… И вот семья создалась как-то сама собой!
Получается что вопреки нашей расхожей пословице он смог одновременно убить двух, а то и трёх зайцев —- Единственным тёмным пятнышком на этом фоне была смерть дочки Елены… Повезло так крупно, что даже смерть дочери Елены не казалась слишком большой платой за такое везение… Как это кощунственно звучит…Прада, началось всё как-то очень несчастливо… Но вы ещё молодые, нарожаете ещё…
Что делать, если благие пожелания воплощаются в жизнь сами собой?! А ведь как по жизни наш герой старательно избегал слишком большого везения…
Если везло, Федя моментально начинал думать, чем придётся ему заплатить за такое везение… Но в тот год Федя перестал об этом думать; его беспокоило другое—значительно сократилось время и возможности писать… Ему, конечно, по-прежнему казалось, что такое положение—это временная ситуация, и через некоторое время распогодится , и он продолжит строчить, обогащённый новым—даже значительно новым опытом, в частности семейной жизни…
Человек, который делает себе некую цель в жизни оказывается неуязвим для тех неприятностей жизненных, которые не касаются непосредственно его цели… И если Федя был уверен, что всю свою жизнь он положит на алтарь словесного творчества, то всё остальное отступало в тень…
Х* Х* Х*
Сели в поезд они поздно ночью, поздно ночью и прибыли в Дрисню. Федя не ошибся в своих предположениях о погоде— на вокзале было не только темно, но и жарко.
Федя посмотрел на батю, и как чужому человеку—вдруг совершенно безотчётно и неожиданно для себя протянул руку… Батя сделал удивлённое лицо, но ничего не сказав пожал руку приехавшему сыну… Как чужому человеку…Тут же была и матушка, радостная и счастливая донельзя…
Вера была первый раз в жизни в Фединой квартире… Самое поразительное: что делать дальше Федя не знал… ему казалось, что увидев большую, но не очень чистую и какую-то захламлённую квартиру, без лоска, он нарвётся на уничижительную оценку, типа: «Как у вас здесь всё»…
Впрочем, один раз как=то разговор начался… Но положение неожиданно спас батя, который начал распространяться по поводу предстоящего ремонта этой квартиры… Вообще-то не только ремонтом, но и строительством батя никогда не занимался; охота и рыбалка, много спал… Квартира была запущена… Но батя переформулировал:
— Квартира ждёт своего часа…
«Не дождётся!» — прокомментировал внутренний голос.
Внешне всё было как всегда, но внутренне—всё оказалось по-другому …Неожиданно появилась очень мощная усталость… Ничего не хотелось ни делать, ни даже двигаться… обычно, когда Федя возвращался домой, то, как говорится, дома и стены помогают… И он испытывал резкий подъем энергии… На этот раз этого не произошло…
И да, второе—впервые он посмотрел на свою квартиру как бы чужими глазами: прожив в жилище, где пылюгу мели и тёрли регулярно, он увидел то, что до сих пор никогда не обращал внимания , например, пыль под мебельной стенкой…
Он был очень и очень напряжён, вплоть до того, что не мог заставить себя взяться за шариковую ручку и сделать пару пометок. Напряжён потому, что ожидал от Веры достаточно серьёзного негативного отношения ко всему тому, что она увидит и услышит… Он готовился к отпору…
К его удивлению, Вера высказывалась без привычной для него и для себя решительности и энергичности по поводу увиденного хлама и даже похвалила какая большая и удобная квартира; он её не узнавал—она осторожничала…
Произошло знакомство с С*, мы сходили к ним в гости, затем …
У него возникло чувство соприкосновения с настоящей психологической загадкой. Похоже, что смерть дочери очень сильно изменила её… Как она тогда сказала?
— Мама и папа, я вышла замуж… — сказала она тогда своим родителям, вернувшимся из поездки в С* губернию.
Вошедшие в прихожую родители восприняли это сообщение равнодушно. Только тёща полюбопытствовала:
— За него?
— Ага.
В это время тот , о ком шёл этот разговор сидел притаившись в спальне, в Вериной комнате и прислушивался…
И всё. И тишина. На этом все разговоры закончились. Начались разговоры о том, как грязно и дико живут сейчас в деревне, о том, что тесть весь отпуск там проработал: одним сделал то, другим — другое… А тёща только то и делала, что дарила: кому вещами, привезёнными с москвы, кому—прямо деньгами…
Х* Х* Х*
Мы собрали сумку с какими-то продуктами, в основном консервные банки, планировали пробыть там несколько дней… Погода благоприятствовала Феде как бы компенсируя потерпленное несчастье и ударившее горе от убийства в роддоме дочери Елены
У Семёна, видимо, тоже (как никак родственные гены!)залипали контакты когда он видел, что человек в наглую хочет поиметь денег… , во-вторых, он не хотел тащить на себе чужой воз…поэтому он взял с собой палатку и натянул её быстро и аккуратно…
— Продукты у вас есть! За водой сходите… Тут недалеко колонка, — он как-то очень выразительно посмотрел на Веру…
Федин двоюродный брат не понимал, почему не я, а он должен бегать и договариваться с начальником лагеря и т.п. Он считал. Что Федя прикидывается дурачком…
Правда заключалась в том, что у коменданта были свободные домики…
Но было и другое; ведь Сёма не говорил бате, что взял с собой палатку, не проговаривал с батей он и так называемый «запасной вариант», откуда он знал эту ситуацию, что приготовил запасной вариант? Может он уже бывал здесь?
Ведь батя был абсолютно уверен, что нам выделят домик…
Все эти житейские мелочи кажутся абсолютно несущественными на расстоянии
Федя понял это всё так, что двоюродный брат сразу понял, что Вера это та ещё фифа, и был в полной уверенности, что брак вскоре распадётся…
А может просто завидовал Семён…
А может быть и то и другое одновременно
Здесь можно дать взгляд на Федю и Веру со стороны, не было у них между собой никаких поцелуйчиков, не было страстных взглядов друг на друга, они совсем не казались молодожёнами…
Х* Х* Х*
Заявление в ГУЗМ было отправлено до поездки в Дрисню…
Когда они вернулись «с югов», Вере позвонили из ГУЗМ и пригласили на беседу.
— Пусть они дают письменный ответ, — напутствовал её Федя, — обязательно письменно, а то на словах они все там—хорошие… А когда дело дойдёт до горячего, то и я не я и жопа не моя…
Из Гузма Вера вернулась задумчивой. «Я взяла своё заявление обратно» — скзала она.
— Ты что сошла с ума? — удивился Федя…
Оказалось, что чиновница поставила её перед выбором: Или она забирает заявление и тогда они помогут ей устроиться под наблюдение в лучший роддом столицы, или
— или вам придётся рожать в том же самом роддоме… или куда скорая привезёт… или—непосредственно в автомобиле скорой…
И ещё член партии сказала:
Короче: что вам важнее—ваш будущий ребёнок или всемирно-историческая справедливость… Вот что значит перестройка! Гласность прямо прёт: и спереди, и сзади…
— И ты им поверила? — Федя был в шоке… Он почему-то был уверен, что жена в силу своего боевого характера будет биться до логического победного конца, чтобы наказать виновных в смерти дочери Елены по полной программе… А сейчас после того, как Вера забрала заявление из ГУЗМа, стало ясно , что убийца останется безнаказанной и как пишут в газетах под рубрикой Из зала суда—будет продолжать убивать других младенцев…
Вера сжала губы и подавленно молчала. И только через некоторое время Федя одумался и поразмыслив на досуге, со вздохом сказал:
— На твоём месте я тоже сделал бы выбор в пользу семьи, в пользу ребёнка, — согласился Федя. Бодался телёнок с дубом, — это не только про социализм, но и про капитализм тоже.
После этих Фединых слов напряжение ушло с вериного лица. Она рассказала ему про ещё одну деталь:
«Кто это вам всё так красочно расписал? — с неуловимой издёвкой»
— ну и что ты ответила? Ты сказала, что ты всё это написала сама
- Нет, я сказала, что муж у меня—журналист…
Федя усмехнулся—ну какой он журналист? Членство в Союзе журналистов СССР ему не светило, не светит и никогда не засветит в глаза…
Аминь…
(Читать далее — Глава 11. 1-я часть …Батя! У тебя есть внук!) |
